Я снова покосилась на Пожирателя, потеребила сквозь сорочку пригревшийся на груди артефакт. А потом выудила из шкафа большую бабушкину шаль, накинула на плечи, и выскользнула в коридор, беззвучно притворив за собой дверь.

Я совершенно забыла надеть туфли, и босые ноги ступали по ледяному каменному полу академии абсолютно бесшумно, унося меня по путаным коридорам наверх, под самую крышу, туда, где жили драконы.

Перед дверью в покои ректора я неуверенно замерла на несколько мгновений, вздохнула и, раз уж пришла — не обратно же идти! — негромко постучала по гладким дубовым доскам.

Может, он спит давно? Может, даже и лучше, если спит? Придумала, некромантка, теней бояться. Тебя на смех подымут и правильно сделают. Ну точно, спит, шла бы ты отсюда…

О собственной глупой обиде я вспомнила мельком и тут же забыла. Подумаешь! Не на кладбище же и впрямь…

Эти мысли пронеслись в голове за считанные секунды, и я уже сделала шаг назад, чтобы сбежать обратно, в комнату, как дверь отворилась, озарив коридор теплым желтым светом, исходящим из комнаты.

Ни лице Эйнара не нарисовалось ни грамма удивления. Он просто молча посторонился, пропуская меня внутрь, а потом дверь закрылась, отсекая нас от внешнего мира.

В комнате было жарко. Горел камин, бросая веселые рыжие отсветы на стены. Свечи на столе и на тумбочке возле кровати — настоящие, не магические. Говорят, драконы любят открытый огонь…

Кровать — большая, под тяжелым балдахином с золотыми кистями, с ней даже две мои сдвинутые не могли сравниться. Узорчатый ковер на полу, стол — тоже большой, массивный. Все под стать хозяину.

Я переступила с ноги на ногу, все еще стоя на холодном каменном полу, а в следующее мгновение, ойкнув, взлетела в воздух, как-то очень внезапно оказавшись в драконьих ручищах. Два шага, и ректор сгрузил меня на кровать, сам присев на корточки. Обжигающе горячие после ледяных плит пола ладони обхватили мои стопы, согревая.

— Тереса, вы последнюю обувь, пока брели до академии, стоптали?

Я машинально поджала босые пальцы ног, не пытаясь, впрочем, высвободиться.

— И ничего не последнюю! Мне, может, просто жарко!

Дракон издал громкий скептический смешок, а потом вдруг спросил:

— Вы были дома?

Вопрос заставил напрячься, я облизала пересохшие губы, гадая, что ответить, и надо ли что-то отвечать. И я просто кивнула. Ладони теперь скользили по коже, чуть массируя ее, разгоняя кровь. Пальцы покалывало жаркими иголочками, было щекотно и ужасно приятно. Я смотрела сейчас на Эйнара сверху вниз, так странно, и любовалась отблесками каминного огня, пляшущими на бронзовых волосах.

Усталость, которая едва не свалила меня по дороге в академию, возвращалась, тяжело оседая на веках.

— Кто на вас напал?

— Я не знаю. — Я посмотрела в янтарные глаза и добавила: — Правда. Темный маг, это все, что я могу о нем сказать.

Ректор кивнул — верю, ясно. И ладони, оставив в покое ступни, мазнули по ногам вверх, проникая под рубашку, поглаживая нежную кожу бедер. Желание шевельнулось, но как-то вяло, то ли не торопясь доверять коварному дракону, уже дважды оставившему меня без сладкого, то ли усталость была сильнее. А здесь, в жаркой комнате, освещенной теплым светом тревога отступала.

И я как-то даже не заметила, как оказалась уже не сидящей, а полулежащей на больших мягких подушках, укрытая одеялом.

— У меня еще есть дела. Отдыхайте. — Ректор коснулся моих губ коротким поцелуем и вернулся за свой стол.

Свернувшись калачиком на мягкой перине, я сквозь опущенные ресницы наблюдала, как он работает — вдумчиво изучает какие-то документы, иногда хмурится — и меж бровей появляется глубокая недовольная морщинка, что-то отрывисто черкает, негромко скрипит перо… и под этот скрип, под шелест бумаг, мои глаза окончательно слипаются, и я сама не заметила, как провалилась в сон.

Удивительно, но проснуться в постели с мужчиной оказалось ничуть не менее интересным опытом, чем заниматься с этим мужчиной любовью.

Я не помнила, ни как заснула, ни когда дракон перебрался ко мне под одеяло, но, проснувшись, поняла, что щекой прижимаюсь к мерно вздымающейся груди, обвив Эйнара руками и ногами, как вьюнок, а на моем бедре лежит тяжелая ладонь, горяча обнаженную кожу. Рубашка задралась, сбилась куда-то в район живота, дракон вообще себя предметами одежды не утруждал, и от мысли об этом щеки тут же запылали. Я лежала и боялась пошевелиться, разглядывала загорелую кожу перед моим носом, вдыхала терпкий мужской запах…

Ленивые мысли, посмаковав тот факт, что в академии сегодня выходной и бежать никуда не надо, теперь кружились вокруг новизны ощущений и о чем-либо серьезном думать напрочь отказывались. Более того, сейчас куда больше меня занимал вопрос — боятся ли драконы щекотки?

Едва касаясь, кончиками пальцев я провела по выпуклым мышцам живота, чуть задев пупок, обрисовала контур литой груди, коснулась темного плоского соска, на котором кожа была тонкой и нежной, почти как у меня. Снова погладила живот, вдоль тонкой полоски жесткой поросли, уходящей вниз, до того места, где полоска расширялась. Оттуда я, застеснявшись, снова провела вверх, теперь уже всей ладонью, наслаждаясь ощущением горячей кожи, упругой силы мышц под пальцами. Он такой большой! Гладить не перегладить!

Я вскинула голову, чтобы посмотреть, как выглядит спящий дракон выше линии плеч и тут же напоролась на золотистый взгляд. Он не спит! От возмущения у меня аж рот открылся, чем подлый ящер и воспользовался. Ладонь, покоящаяся на моем бедре, стремительно метнулась вверх, обхватила затылок и чуть надавила. Эйнар ловко перехватил возмущение поцелуем, и я почти сразу обмякла, принимая его — долгий, неторопливый, смакующе-сладкий.

Рука, придерживающая затылок, вернулась обратно, вернее, чуть выше, со вкусом сжав ягодицу, другая — легла на грудь, обхватив тяжелое полушарие почти полностью, мягко массируя его сквозь ткань сорочки. А мои пальцы как-то сами собой оказались в спутанных бронзовых волосах, и мир замер в этом бесконечном, невероятно сладком поцелуе, от которого кружилась голова и отступали все тревоги.

Дракон вдруг оторвался, коротко куснул меня за нижнюю губу, когда я настойчиво потянулась за продолжением, и легким движением сильных рук приподнял и усадил на себя верхом.

Одеяло отлетело в сторону. От щекочущего прикосновения жестких волосков к промежности, а горячего упругого члена к пояснице, внутри все сжалось в томительном предвкушении. Я поерзала, наслаждаясь этими новыми ощущениями и, сама подцепив край бесполезной рубашки, стянула ее через голову.

Черные кудри упали на лицо, плечи, спину. Я тряхнула головой, пытаясь от них отфырчаться, и Эйнар с тихим смешком сжал мои бедра, то поглаживая кожу, то вырисовывая на ней замысловатые узоры.

Медленно, миллиметр за миллиметром, узоры подбирались выше, к тому месту, откуда по телу растекался томительный жар. Устав бороться с собственной шевелюрой и отчаянно желая видеть его глаза, я нетерпеливым движением руки откинула волосы с лица — и утонула в медовом взгляде. Зрачок дышал, пульсировал, то расширяясь и затапливая прозрачный янтарь радужки, и тогда от нее оставалась только тонкая кайма, то вытягивался в веретено — и расчерчивал радужку пополам.