— Ты снова дрожишь.

— Мне страшно.

— Снова боишься за других?

Я лишь вздыхаю. Теперь я боюсь за себя, потому что нарушила границы. Потому что при всех сделала то, чего делать не должна была: показала свою привязанность, тем самым, возможно, подставила мужчину.

— Арман, я… я не знаю, почему полезла, — пытаюсь оправдаться. — Я не подумала. Забыла, что есть кто-то еще.

— Не подумала, — он кивает. — Но это не имеет значения, если ты не врешь, Катя. Если у тебя есть сестра… — он замолкает.

Я же выдыхаю и снова делаю короткий вдох.

— Я не вру. Яна есть.

— И почему ты так долго молчала? — вдруг спрашивает он. — Даже не попыталась сказать, пояснить? Ладно сразу, а потом? Что тебе мешало сказать мне? Наедине.

— Ты закрыл бы глаза на ее вину?

— Нет.

— Тогда смысл?

— Твою мать, Катя, — он ударяет кулаком по столу и резко отпускает меня. — Тебе что нравилось? Танцевать, убирать, стирать, сосать мне, в конце концов! Нравилось все это?

— Я люблю свою сестру, — спокойно отвечаю я. — И если можно было бы вернуть время назад, я бы сделала то же самое.

Он лишь кивает и упирается ладонями о стол. Я же мнусь на месте и не могу понять, о чем он думает. Пытается выбрать наказание для сестры? Собирается искать ее? Я могу лишь надеяться, что выиграла для Яны достаточно времени и она успела скрыться.

— То есть ты даже не была знакома с Дитмаром?

— Нет. Мне сестра ничего не рассказывала.

— Месяц, Катя. Месяц я думал, что наказываю ту самую суку, что предала моего брата. Месяц я не мог понять, что не так. То ли охренительная актриса, то ли я дурак и вижу доброту там, где ее нет, а оно вот что…

— Извини, — я подхожу ближе и кладу руку ему на плечо.

Жду, что Арман оттолкнет меня, скажет убрать ладонь, но он лишь сжимает мои пальцы в ответ, а после разворачивается и одним движением усаживает меня на стол. Сердце пропускает удар, ладошки быстро потеют, а на глаза наворачиваются слезы, когда я поднимаю взгляд на Армана и вижу, что он прежний. Снова тот мужчина, которого я знаю. Тот, кто позволял обнимать себя и целовать, тот, кто прижимал себе и успокаивал.

Я боюсь спугнуть момент, мне страшно сделать что-то, что может вернуть того Армана, которого я видела всего несколько минут назад. Именно поэтому я позволяю себе только аккуратно держать ладони на плечах и отводить взгляд в сторону.

— Я надеюсь, что это все правда, Катя.

— Правда, — шепчу пересохшими губами.

Я смелею и поднимаю на него взгляд, тянусь рукой к его щеке, больше не боясь получить за то, что делаю. Провожу пальцами по щетине, изучаю скулы и даже слегка улыбаюсь.

— Что ты делаешь? — спрашивает мужчина.

— Не знаю, — я пожимаю плечами, потому что это действительно так. Я действую на инстинктах.

— Ка-тя, — как-то странно говорит Арман, перехватывает мой подбородок и впивается поцелуем в губы.

Я отвечаю. Наверное, в этом случае лучше всего прекратить то, что между нами происходит, попытаться что-то сказать или сделать, чтобы меня отпустили. Выпросить свободу, в конце концов, но я целую Армана в ответ и цепляюсь руками за его рубашку.

Я не знаю, сколько проходит времени, но нас прерывает стук в дверь. Арман отрывается от меня и идет открывать. Я сомневаюсь, что сейчас скажут что-то новое, но все равно внутренне сжимаюсь. Спрыгиваю со стола и становлюсь рядом. В комнату входит только Ровный. С какими-то бумажками, вид которых заставляет меня напрячься. Я не знаю почему, но его взгляд не внушает мне доверия и заставляет внутренне сжиматься.

— Что узнал? — спрашивает Арман.

— Трофимова Яна Сергеевна, — говорит Ровный имя моей сестры. — Такая действительно была, Арман, но она умерла полгода назад.

Что?

Я пытаюсь осознать услышанное, мое сердце пропускает удар, а после я обращаю внимание на дату. Это неправда. Моя сестра полгода назад была жива. Я выдыхаю.

— Документы есть?

— Даже место захоронения, — Ровный кривит рот в улыбке. — Я не знаю, о чем она думала, но явно врала. Вот свидетельство о смерти.

Арман берет в руки документ и долго изучает. Я же хочу сказать, что это какая-то ошибка, что этого просто не может быть, что я видела сестру полгода назад.

— Арман… это ошибка, — наконец, превращаю мысли в слова.

— Закрой рот, — жестко чеканит он и швыряет документы на стол. — Посмотри.

— И еще, — добавляет Ровный. — Бармен сказал одну вещь, я бы проверил.

— Какую? — хрипит Арман.

— Он сказал, что видел у нее шрамы. Сбоку, как от розг.

Арман меняется в лице. Его ледяной выдержки не хватает, чтобы скрыть эмоции из-за моей лжи. Ровный тоже это видит и даже не тянется ко мне, чтобы проверить шрамы. Становится очевидно, что они есть. Я не знаю, как оправдаться, и чувствую лишь шок. Я не понимаю, откуда бармен знает о моих шрамах, почему он так сказал и подставил меня.

Тянутся секунды, холодные и жуткие, я осмеливаюсь поднять глаза на Армана и замечаю, что он уже не смотрит на меня. Словно уже вынес приговор и его теперь волнует лишь Ровный.

— Ровный, — зовет Арман. — Помнишь, Стас хотел за нее заплатить? Скажи, что я так отдам. На неделю.

Арман

Арман много раз проверял информацию. Посылал в “Ночную бабочку” разных людей, ездил сам в квартиру Кати, проверял ее телефон и отправлял охранника к соседям, которые ни черта не знали и вообще “не запоминают квартирантов, которые меняются каждый месяц”.

Он искал хоть что-то, что могло оправдать Катю. Но ничего… Арман едва не срывался на своих людях за то, что они приносили не те сведения. Они каждый раз приносили лишь доказательства ее вины. От этого хотелось выть и переломать всё в клубе, раскрошив на мелкие кусочки, но он сдерживался и сохранял отстраненное лицо. А потом смотрел на Катю в номере и снова сомневался. Снова хотел верить, что она ни в чем не виновата.

Было в ней что-то. Наивное, доброе, хрупкое, черт возьми! Не получалось увидеть ее во всей той грязи, что говорили о ней. Он даже с Дитмаром не мог ее представить, ни в приват-комнате, ни в салоне автомобиля.

Но Катя молчала. День за днем молчала.

Арман же день за днем собирал картинку ее жизни. Катя жила в той квартире, в которой остались часы Дитмара, работала в клубе и иногда подменяла медсестру в частной клинике, имела просроченные долги и почти ни с кем не общалась. В ее сотовом остались звонки Дитмару и на неизвестные номера, которые оказались заблокированы точно месяц назад.