Лучшее в отношении девушки, которую он считает предательницей. Которую все вокруг считают предательницей.

Я с каждым днем убеждаюсь, что Арман отдыхает, когда разговаривает со мной. Может, ему нравится звук моего тихого голоса. Может, глупости, которые я произношу. Но он мягче со мной, когда мы просто разговариваем. В сексе же Арман по-прежнему хищник.

И чем сильнее затягивает его рана, тем жестче он становится. Четкие приказы “ляг”, “развернись”, “прогнись” и минимум прикосновений руками. Я тоскую по его крепким пальцам, сама не знаю, когда успела привыкнуть, но мне не хватает их. Он не позволяет мне никакой инициативы и раз за разом подминает под себя, выплескивает животный голод.

Я принимаю немой договор между нами и чувствую, что могу хоть немного касаться его, когда Арман хочет поговорить со мной, а не трахнуть. Он тогда тоже прикасается ко мне, ведет пальцами по спине или дотрагивается до плеч. Но не губ и даже не лица… Моя разбитая губа зажила и вместе с этим выветрились ощущения того, как он осторожно и горячо обвел ее контур.

Я хочу испытать это вновь, но осознаю, что хочу слишком много. Арман и так слишком добр ко мне. Хотя, может быть, ему просто-напросто удобно так. Я для него тихая гавань, где он может забыть все дерьмо, что происходит за закрытой дверью. Но он оставляет дистанцию между нами, чтобы я не забылась и не показала случайно другим, что считаю себя не подстилкой босса, а его фавориткой.

Или, может, чтобы не забыться самому окончательно?

Временами я отчетливо вижу по его потемневшим глазам, что он еще не принял решение на мой счет. И до тех пор будет только так. Спокойные разговоры, но жесткий секс без рук. А еще его защита.

Больше ничего. Ничего сверху.

Я пытаюсь привести дыхание и постепенно разжимаю пальцы, которыми вонзилась в простыни. Арман по-звериному дышит за спиной и отпускает мои бедра, которые мгновение назад сжимал с силой с каждым таранящим толчком. Он отбрасывается на подушки и переворачивается на спину. Я же не могу столь быстро прийти в себя, я чувствую себя безумно хрупкой в такие мгновения. Когда его лютая мужская мощь буквально выплескивается на меня через секс. У меня до сих пор стоят яркие вспышки перед глазами, а тело пьяное и дрожит.

В конце концов, Арман обхватывает мой локоть и тянет. Помогает лечь рядом, хотя сам вскоре поднимается на ноги и натягивает на себя брюки. Только рассвело и Арман вот-вот уйдет по своим делам. Он уже не заглядывает в номер днем и чаще всего пропадает до позднего вечера, занимаясь бизнесом. Я могу прикинуть сколько у него дел после покушения.

Может, у него там настоящая война. Мне все равно не узнать точно, Арман пресекает любые разговоры на эту тему, а в клубе девочки шепчутся о разном. Да и я чаще провожу рабочие смены в одиночестве, стараюсь сразу вернуться в номер и ждать Армана, а не слоняться по ночному клубу.

— Катя, — зовет Арман и натягивает на плечи светлую рубашку. — Ты с кем-нибудь общаешься в клубе?

— Почти нет, — я поворачиваюсь к нему, чтобы ответить. — Иногда с девочками болтаю, с которыми раньше танцевала. И с Тамарой, но она мне только говорит, что делать.

— О чем с девочками?

— О разном… Я не говорю о тебе, Арман. Ни слова.

— Хорошо, — он кивает.

Его взгляд уплывает по моему обнаженному телу вниз. Он снова смотрит на шрамы на моем боку. Они не дают ему покоя, и он каждый раз хочет что-то сказать, но держит жесткие губы сомкнутыми. Меня это изводит, и я уже не знаю, что ожидать, когда он, наконец, произнес слова вслух.

— Дикий больше не доставал тебя?

— Нет. Я после твоего ранения ни разу его не видела.

— Я его в “Ночную бабочку” отослал.

Я чуть не выдаю “куда?”, но вовремя понимаю, что Арман говорит о клубе, в котором работала моя сестра.

— Его и еще одного парня, которому доверяю.

Я не успеваю ничего ответить, как Арман надвигается и протягивает ладонь к простыни. Он отбрасывает ее прочь, чтобы мое тело ничего не скрывало. Его тягучий как смола взгляд можно почувствовать на коже, Арман рассматривает каждый мой уголок, медленно и вкрадчиво. У меня инстинктивно дергается рука и я пытаюсь закрыть шрамы, но Арман одним взглядом останавливает меня.

— Они некрасивые, — произношу сдавленно. — Я их прикрывала поясками, когда танцевала.

— От меня не нужно прикрываться.

Я послушно киваю и убираю руки подальше от тела.

— Ты будешь мне нужна после семи. Ровный позовет.

Я снова киваю.

— Сегодня должны привезти бармена из того клуба, — добавляет Арман и берет небольшую паузу, разглядывая мою реакцию. — Из “Бабочки”. Он видел тебя с Дитмаром, я хочу поговорить с ним и хочу, чтобы ты присутствовала при разговоре.

— Очная ставка? — не знаю откуда беру силы, чтобы подшутить, скорее это смелость обреченного.

— Я ездил в твою квартиру, Катя. Решил взглянуть собственными глазами.

Он снова замолкает и снова пытает меня глубоким взглядом с неясным эхом. Я не могу прочитать его и незаметно для себя сжимаюсь. Подтягиваю коленки к груди и смотрю на одеяло, под которое отчаянно хочется забраться.

— Ты очень бедно жила, — продолжает Арман. — Не удивлен, что тебе пришлось подрабатывать в клубе. И не удивлен, что ты зацепилась за Дитмара.

В глазах Армана появляется нехороший блеск.

— Но меня удивила одна вещь.

Одна?

Я могу думать только о том, что если он был в нашей с Яной квартире, то для него уже всё ясно как день. Мы недавно переехали и не все вещи разобрали, но если покопаться, то можно найти мой телефон, наши общие фотографии. Их немного, но есть. И вещи… не знаю, можно ли по вещам понять, живет в квартире одна девушки или две, но у нас были раздельные полки в ванной с косметикой.

— Я нашел часы брата в твоей спальне, — Арман понижает голос и он начинает царапать металлическими нотками. — Никогда бы не подумал, что он поедет в такую дыру.

Арман качает головой, а у меня перехватывает горло. Я не понимаю, как такое возможно. Я была в квартире перед тем, как меня забрали. Какие часы? Они не могут там быть, нет, я бы заметила… Яна не появлялась в квартире, как познакомилась с каким-то парнем, я из нее слова лишнего по телефону вытащить не могла, не то, что уговорить приехать.

— Может, он и правда что-то испытывал к тебе, — с усмешкой замечает Арман, а я вспоминаю, как от отчаяния бросила ему в лицо, что Дитмар любил меня. — Может, ты ведьма, Катя?

Он обреченно улыбается, а я вдруг понимаю, что впервые вижу его таким.

— В семь придет Ровный, будь здесь.

В семь Ровный не приходит, и я начинаю нервничать. Внутри зарождается необъяснимое чувство тревоги. Вдруг снова что-то произошло, вдруг в этом клубе на Армана напали? А что если по дороге? Я начинаю расхаживать из угла в угол, но вскоре не могу усидеть на месте и выхожу в коридор. Начинаю блуждать уже там.