Отмахнувшись от воспоминаний, Эдж еще раз взглянул на дом. И решил действовать.

Эдж прошел до конца живой изгороди своего сада, скрывавшей скамью, к задней части дома Лили, к ее окну. Там он привязал кусок ткани, не затягивая, но достаточно крепко, чтобы тот держался на ветви куста. Эдж был готов к капитуляции, хотя они даже не развязывали войну.

Эбигейл стояла у окна своей спальни. Она сжимала край занавески, то и дело поворачивая голову, как нерешительная черепаха.

– Он смотрит сюда. Хмурится. Уставился на свою руку. Он…

– Отойди от окна, – приказала Лили и перевернула страницу кулинарной книги. Она сидела на сложенных одеялах, прислонившись к спинке кровати, скрестив лодыжки и покачивая ногой в чулке. – Фиолетовые вафли. Мы такие пробовали?

– Он что-то привязывает, – пробормотала Эбигейл. – Похоже на то.

– Отойди от окна, – снова скомандовала Лили, даже не поднимая взгляда.

– Что-то белое. Он привязал что-то белое на живую изгородь. – Эбигейл придвинулась к окну. – Он огибает изгородь. Проходит перед ней. Может быть, кто-то сидит на скамье. Но он не говорит.

Лили принялась читать страницу с оглавлением:

– Капли бергамота. Звучит по-медицински. И больше подходит для мужского крема для бритья.

Эбигейл вгляделась:

– По-моему, это носовой платок.

– Да. Может быть. – Лили продолжила читать. – Как насчет сливовых капель? Хотя сливы не созреют до осени.

– Зачем вот так привязывать платок? Может быть, он хочет, чтобы его садовник подрезал живую изгородь, и показывает ему, сколько нужно убрать?

– Мятные капли? – Лили проскочила апельсиновые капли. Добавлять их в апельсиновые бисквиты – явно перебор.

– Это кажется странным…

– Капли из ячменного сахара. По-моему, человек, написавший это, просто не знал, что придумать. Ячменный сахар? Это не для меня.

– Он явно сел, потому что скрылся из поля зрения. Помнишь, раньше он всегда там читал.

– Вообще-то нет. – Лили подняла глаза. – Мне все равно, чем занимается герцог.

– А мне – нет. Он – кузен Фоксворти. – Эбигейл отпустила занавеску. – И не рассказывай мне, что тебе все равно. Ты всегда подглядывала за ним, когда он гулял в саду. – Продолжая всматриваться в платок уже из-за шторы, сестра заметила: – Ты по-настоящему разозлила отца, когда передала ему то, что сказала Эджворту. Отец ведь раньше никогда ничем не бросался. Обычно этим занималась мама. Не следовало говорить ему, что ты натворила. Лучше было бы сказать, что это Эджворт передумал.

– Я не хотела лгать.

– Да, но следовало.

– Знаю. – Лили держала книгу перед собой, закрывая ею лицо.

Уперев руки в бока, Эбигейл подошла к сестре:

– Я тебе не верю. Сидишь одна в комнате весь день, когда вокруг так много магазинов, куда можно съездить. Детей, которыми можно восхищаться. Духов, аромат которых можно вдыхать. Новых тканей, которые так и просятся на платья. – Эбигейл оглянулась на закрытые занавески. – Странно. Очень странно. Вот так что-то привязывать на ветку…

– Я читаю.

– Это всего лишь рецепты.

– Ты оценишь это, когда кухарка приготовит нечто божественное.

Так ничего и не добившись, Эбигейл вышла из комнаты.

– Апельсиновые капли. Апельсиновое пралине… – задумчиво произнесла Лили. – Апельсиновые вафли. Бисквиты. Да, остановлюсь на апельсиновых бисквитах.

Герцог сидел на скамье, постукивая пальцами по дереву. Ему не нравилось, когда его игнорировали. Особенно после того, как он выбросил белый флаг.

Он не мог в это поверить. Не изъясняться же ему письменно, как Наполеону. Когда-то Эдж слышал, что знаменитый француз написал скандальное любовное письмо, которое было украдено и опубликовано. Но он, герцог, не мог заниматься такой чепухой.

Он вслушивался, замерев. Дверь дома Лили хлопнула.

Помощь Наполеона оказалась не нужна. Этот флаг означал не капитуляцию. Приглашение. И его приглашение приняли.

Живая изгородь зашелестела – кто-то отвязывал носовой платок, и Эдж поднялся. До него донеслись шорох и шаги.

Изгородь обходила мисс Эбигейл.

Он замер.

– О, ваша светлость. – Ее глаза округлились. – Я и не знала, что вы здесь. – Она протянула ему шелковый платок. – Это почему-то запуталось в кустах. Я собиралась послать с этим служанку, но… – Эбигейл внимательно рассмотрела стежки его инициалов. – О, – удивленно выдохнула она. – Это ваше. – Она уронила руку и наморщила нос, не сводя с Эджа глаз. – Почему это на живой изгороди? Мы с Лили наблюдали из окна. Она без умолку говорила об этом.

– Благодарю вас. – Он взял шелк из ее руки и не мигая посмотрел ей в глаза.

Эбигейл сделала реверанс и помчалась к дому, бросив на ходу:

– Всегда пожалуйста. Не стоит благодарности.

Видимо, его взгляд был не таким любезным, как он рассчитывал.

Эдж посмотрел на окна Хайтауэров, не сомневаясь, что за ним наблюдают. Он резко махнул в сторону своего сада. – Не самый герцогский способ пригласить кого-то, но все-таки повелительный – примерно так Эдж представлял себе Веллингтона, командующего солдатами.

Он ждал. Открылось окно, и вытянулись две женские руки, сжимавшие книгу. Потом ладони выпустили книгу, уронив ее на землю.

Ему не требовалось смотреть, он и так прекрасно знал: это была книга о хороших манерах.

* * *

– Лили! – громко окликнул отец. Он держал какую-то записку. – Это от герцогини. Она спрашивает, не могла бы ты нанести ей визит. Сегодня.

Лили не шелохнулась.

– Мой отец продал бы меня с потрохами за подобное предложение, – заметил отец.

– Ты собираешься сделать то же самое?

Он покачал головой:

– Что ж, я довольно богат. Эбигейл наверняка сделает хорошую партию. Будет кому передать бизнес. Поступай как знаешь. Я так всегда и делал. – Он посмотрел на Лили и бросил записку в мусорное ведро.

Напоследок бросив взгляд на записку, Лили вышла из комнаты. Раньше в таких приглашениях всегда значилась и Эбигейл. Все перевернулось внутри у Лили при мысли о том, что навещать герцогиню придется в одиночку. Лили вздохнула. Она не могла избежать этого визита.

Выбрав платье с шелковыми лентами на рукавах, Лили позвала горничную, чтобы та помогла ей одеться. Лили решила больше никому не говорить, куда собирается.

Горничная принесла ей туфли-лодочки. Те самые, с острыми носами, в которых было невозможно танцевать. Лили вздохнула. Конечно, ей придется их надеть. По словам Эбигейл, туфли были элегантными и идеально сочетались с платьем.