В холле глухо застучали каблуки сапог.

И в глазах герцогини вдруг отразилась та же невинность, что обычно сквозила во взгляде Фоксворти.

Эдж вошел в комнату, изучая обстановку.

Лили только сейчас осознала, как сильно хотела его видеть…

Герцогиня поднялась:

– Ну-ну, Эджворт… Опаздываешь.

– А я и не получал приглашения, – ответил он.

Мать герцога подошла к двери, легонько похлопав его по руке:

– Письменное приглашение работает лучше, чем клочок белой ткани.

Стоило герцогине выйти из комнаты, как Лили взглянула ему в глаза, борясь с раздражением и влечением одновременно.

– Перестаньте смотреть на меня так, – выпалила она.

– Как?

– Так же, как смотрел ваш отец. Словно я – ниже вас.

– Я просто злюсь, что вы не… – В его глазах застыл лед.

– Что я не сорвалась к вам по первому же зову.

– Верно.

– Сейчас я здесь. Можете быть довольны.

Он стоял, расправив плечи и злясь, и все же Лили не чувствовала исходившей от него угрозы.

– Я хочу, чтобы довольной были вы, – он наклонился к ней, – а вы явно раздражены и смотрите на меня, как мой отец в те моменты, когда был мною недоволен.

– Я не раздражена. Меня позвали. И я здесь.

Лили сжала губы и старательно изобразила свист. Вышло щебетание птички, а не мощный звук, которым конюх обычно созывал лошадей.

– Могу ли я услышать это снова?

– Зачем… – Лили осеклась и улыбнулась, – вы вывесили платок. Белый.

– Да. И сработало.

– А потом эта записка от вашей матери…

Эдж вскинул ладонь:

– К этому я не имел никакого отношения. Я просто вернулся из дома вашего отца, который так много говорил о понимании, терпимости и о том, как хочет, чтобы мы поладили. Наконец он послал за вами и обнаружил, что вас нет дома. Он отправился в вашу комнату, чтобы убедиться в этом.

– Он может быть очень дотошным.

– Лили, – вздохнул Эдж, – я ценю, что вы помогаете мне понять, какова она – другая жизнь.

– Да. Разве это не увлекательно?

Она встала и подошла ближе, притягиваемая силой его присутствия.

– Я думал, это все равно что наблюдать за каплями дождя, сбегающими по оконному стеклу, стоя в комнате. – Его тон смягчился, окутывая ее и притягивая еще ближе. – Я не собирался пробовать, каково это – стоять под дождем. Но я всю жизнь наблюдал из безопасного укрытия. Мне хотелось понять больше. Прошлым вечером я опять был в таверне. Люди оттуда кажутся довольно унылыми, хотя им не откажешь в остроумии.

– Вы хотели понять, могли бы вы справиться с чужими невзгодами?

– Да, я терпеливо выслушал множество историй о боли и страданиях. А я-то думал, все эти люди приходят в таверну для развлечения.

– Это отличается от клубов, в которых вы часто бываете?

– Не сильно. Хотя мне не слишком комфортно в обществе тех мужчин в таверне. Они знают друг друга с рождения и искоса поглядывают на меня. Так подозрительно, словно я свалился с луны.

– Вы действительно выглядите, – она нахмурилась, – подозрительно.

Он мог общаться с людьми не своего круга. Но его шейный платок был завязан идеально ровно. И его можно было представить любому члену королевской семьи, не соизволив даже пройтись расческой по его волосам.

– Всю свою жизнь вы шли к тому, чтобы стать тем, кем стали. Вы можете надеть менее роскошную рубашку, но это не избавит вас от царственного кивка.

Он откинул голову.

– Да, вот так, – засмеялась Лили, без утайки изучая его.

В его лице не было ничего особенно привлекательного, и все же глаза делали его красивым. Одним только взглядом он мог согреть ее лучиками света или метнуть искры приказа, который, впрочем, никогда не был излишне жестким.

Он расхохотался, но замолчал, когда их взгляды слились.

– Заслужить доверие непросто, – сказал Эдж. – Преодолеть недоверие еще труднее.

Лили заставила себя отвести взгляд:

– Вы хотели узнать, как ведут себя люди, когда рядом нет лордов. Теперь вы это знаете, и вам это не слишком нравится.

– Лили, – потянувшись, он провел указательным пальцем по тыльной стороне ее ладони, и Лили вспыхнула от незнакомого ощущения. – С вами хочет встретиться тот самый кузнец.

Слова ударили ее с силой молота. Лили резко дернулась, будто уворачиваясь от них.

– Как вы смели говорить с ним? – Подойдя к окну, она дернула и без того уже распахнутые занавески.

– Поговорил, и без малейших хлопот – после короткой стычки. – Его голос смягчился. – Он не будет говорить о прошлом со мной. Но он сказал, что поговорит с вами.

Лили опустила голову. Всю свою жизнь она пыталась забыть об этом человеке. Она часто задавалась вопросом, что двигало ее матерью, – и отмахивалась от мыслей о кузнеце. Человеке, запятнавшем ее настолько, что уже никогда не отмыться. И не важно, кем он был. Главное, что он задержался в ее жизни, став причиной несчастья, а потом удалился.

– Я не хочу ничего о нем знать.

Она посмотрела в окно на сад и услышала поющую вдали птицу. Откуда-то донеслось ржание лошади. Все это было по-настоящему прекрасным – и контрастировало с хаосом, царившим у Лили в душе.

Эдж подошел к ней и остановился, глядя в окно. Они стояли близко, будто позировали для портрета, но не касались друг друга.

– Я видела его один раз. Этого хватило, – с трудом произнесла Лили.

Эдж встал перед ней и мягко развернул ее лицом к себе.

Притянув кончики ее пальцев к своим губам, он коснулся поцелуем тыльной стороны ее ладони и прижал ее кисть к своей щеке. Лили почувствовала, как пальцы уколола щетина, которую она и не заметила на его лице.

– Он просил о встрече с вами, – промолвил Эдж, отпуская ее руку. – Вам решать.

– Жизнь была куда проще, когда за меня все решали другие.

Эдж покачал головой:

– Другие никогда ничего не решали. Вы лишь позволяете им думать, что так и было.

Сидя на кровати, Лили задумчиво вертела в пальцах носовой платок, и исходивший от него аромат лавандового саше носился в воздухе. Она замерла, изучая ее собственные вышитые инициалы. У нее были разные носовые платки, в тон всем ее платьям.

Эбигейл и тетя Мэри отправились навещать какую-то дальнюю кузину, родившую ребенка. Лили отказалась с ними ехать, сославшись на неприятное ощущение в животе, и ни капли не солгала. Смутное беспокойство вспыхивало внутри всякий раз, стоило ей подумать об Эджворте.