– Я лишь позволял им думать то, что они хотели. Я несколько раз мимоходом упомянул имя Эбигейл, и от меня отстали.

– Вы лукавили.

– Отец учил меня дипломатии. Я решил применить это на практике.

– Я и представить себе не могла, что вы идете против желаний своего отца, – заметила Лили.

Эти слова пронзили Эджа горьким сожалением.

– Желания отца управляли моей жизнью. Только они. Ни его слова, ни его действия, но его желания. Выполнить их – цель моей жизни. Это основа всего, во что я верю. – Эдж ни за что не сказал бы этого никому другому. Только Лили. – Отец вел меня, пока не сбился с пути. Потом я стал герцогом, еще при его жизни. Это был не наш выбор – необходимость. В этом есть определенная трагедия. – Помолчав, он добавил: – Отец умер в той самой комнате, где теперь сплю я.

Той ночью Эдж увидел, как взгляд отца сосредоточился на нем. Эдж не стал будить мать, просто встал у кровати отца.

Отец умер в окружении роскоши, но покинутый всеми. Перед смертью он очнулся, его сознание прояснилось, и он спросил Эджа, что случилось с мальчиком, сыном любовницы. Эдж ответил, что та женщина с ребенком уехали. Ругательство, сорвавшееся с уст старого герцога, было адресовано не его любовнице, а Эджу. Отец вдруг осознал, что тот забрал у него все. Состояние находилось в руках Эджа. Любовницу прогнали. У отца осталось лишь положение в обществе, да и то держалось на волоске.

– Я был привилегированным сыном. Наследником, – подчеркнул Эдж. Сыном, который всегда разочаровывал отца. До тех последних слов на смертном одре Эдж и не подозревал, что выгнал собственного брата.

Лили потянулась, легонько проводя пальцами по костяшкам пальцев Эджа. Ей так хотелось утешить его…

В голове Лили вдруг мелькнула мысль о том, что она не походила на свою мать только потому, что никогда не оставалась с Эджвортом наедине. Она вдыхала аромат его лосьона для бритья, и по груди разливалось приятное тепло.

Она всегда считала, что не наделает таких глупостей, как ее мать, но сейчас уже не была в этом так уверена. Лили прошла по комнате, встав за столом. Ей требовалось срочно сменить тему, чтобы не говорить о старом герцоге. Ей не нравилось думать о том, как закончилась его жизнь.

– Даже со всей своей дипломатией вы никогда не улучшили бы жизнь моей матери, – заметила Лили. – Будь у нее все, что она только могла бы пожелать, мама все равно оставалась бы несчастной. Она втянула бы себя в болото отчаяния и вынырнула бы оттуда лишь в поиске внимания. Ее всегда было слишком много. Она жить не могла без внимания.

– Вам стоило всегда жить с вашим отцом. – Лицо Эджа приняло грозное выражение, словно ее боль была его собственной.

– Если мы не ехали к ней, когда она посылала за нами, она являлась сама и уводила Эбигейл за руку. Мне тоже приходилось ехать. Если мы говорили, что не хотим к ней, воздух сотрясали рыдания и проклятия.

– Театральщина.

Эдж помнил доносившиеся от соседей крики.

– Я не хотела, чтобы ваша семья знала об этом, но она не унималась, пока не добивалась своего. Отец соглашался на что угодно, лишь бы она не вопила и не выбегала из дома в одной сорочке. Матерью управляли эмоции, и притворства в этом было немного.

– Но сейчас она далеко.

– Да. – Последнее, что слышала о матери Лили, это то, что та последовала за своей любовью – мужчиной, тоже связанным узами брака, – куда-то в сторону Манчестера. – Я ненавидела мамины нервные срывы, но Эбигейл, похоже, это совсем не волновало. Я пыталась уберечь сестру от худшего. Старалась представить все как захватывающее приключение. – Лили захихикала. – Это, должно быть, сработало. Она хочет замуж.

– У вас не должно быть такой жизни.

– Конечно нет, – согласилась Лили.

Стоило Эджу лишь наклониться к ней, как она почувствовала дух бурлившей внутри ее жизни. Но Лили не могла позволить себе колебаться на краю пропасти из-за излишней эмоциональности, унаследованной ею от матери. В присутствии Эджа она теряла ясность мысли.

– Жаль, что перед отъездом я не расспросила мать о другом мужчине. Том, на которого намекали в газете и который упоминается в книге Софии Свифт. О кузнеце. Мистере Харте. Но подходящий момент никак не подворачивался, мама была такой… неуравновешенной. И я все твердила себе, что мне не нужно знать об этом.

– Вы могли бы поговорить с ним.

– Нет. Это было бы неуважительно по отношению к человеку, который заботился обо мне всю мою жизнь.

Повисло молчание. Какие бы чувства ни вызывал у нее Эдж, Лили никогда не впустила бы его в свое сердце. Она смотрела на брак глазами подруг своей матери. Крики. Слезы. Жизнь в разных домах. Она завидовала лишь одному браку. Идеальному союзу родителей Эджа – до тех пор, пока любовница старого герцога не явилась в дом ее матери, расстроенная тем, что у них не было места для свиданий.

Мама отнеслась к этому с сочувствием. Она очень кстати жила в доме, возле которого трудно было рассмотреть подъезжавшие кареты. В маленьком доме, купленном для нее мужем, без каких-либо достоинств, кроме одного – уединенности.

В то время Лили и Эбигейл отправили к отцу. Они были так счастливы вернуться в родной дом!

А вскоре, одним прекрасным вечером, старый герцог сопровождал свою жену на какой-то званый ужин. Лили стояла на улице. Она слышала смех герцогини, когда та садилась в карету. Глаза старого герцога пробежали по Лили словно по каким-то отбросам.

Стук сердца отдавался в ее ушах, напоминая об отчаянии матери. А ведь они с отцом когда-то любили друг друга… Но все обернулось скандалами и слезами.

Одно из самых ранних воспоминаний Лили было связано с тем, как мать взяла ее за руку и отвела в кузницу. Лили будто зашла в пещеру. Лязгал молот, словно скрещивались древние мечи. Угли пылали, как зубы дракона, и она огляделась, ожидая, что грозное крылатое существо вот-вот набросится на нее.

Лили отмахнулась от воспоминаний, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

– Однажды, в детстве, я видела кузнеца. Потное чудовище, махавшее молотом в мою сторону. Он приказал нам убираться и никогда больше не попадаться ему на глаза.

– Лили… – успокаивающе произнес Эдж. Он быстро обошел стол и взял ее руки в свои, заставляя все внутри содрогаться. – Это было давным-давно.

– Не важно. Я… – Лили била дрожь. Она увернулась от его рук и отошла назад, прислонившись к стене. – Всю свою жизнь я знала, что не принадлежу к светскому обществу. А моя сестра – да, и я старалась, чтобы ей было комфортно везде. Я все время твердила ей, что она относится к кругу королей и королев. – Тогда она не чувствовала ни капли зависти. Но сейчас нечто подобное стало зарождаться в ее душе. – Я скажу отцу, что отвергла ваше предложение. Он не может заставить меня выйти за вас замуж, а если попытается, я уеду из города, – решила Лили.