– Вот только сама жена этого не хочет. Ты не уловила из его рассказа главное – отказывается Элина пить мои настойки. Не хочет, чтобы было как раньше. Не готова она.

– Ты сейчас про Элину или про себя говоришь? – от этих слов Захарий отшатнулся словно от пощечины.

– Это неважно. Я придерживаюсь правила – не вмешиваться в чужую жизнь, пока не попросят.

– Ясно. Понимаю, не кормить дарами Леса тех, кто этого не хочет. Но ведь Колон молил о помощи. Мы же не можем проигнорировать его просьбу?

– Можем. Он не честно играет, и мы не обязаны вместе с ним идти против правил.

– А сам-то ты в кабаке случайно не торгуешь настойками на веселушке?

– Почему случайно? Торгую. И не только на веселушке. Кто-то приходит в кабак поднять настроение, кто-то забыться, а кому-то требуется просто расслабиться. Все это разные травы и напитки. Для каждой нужды – свое лекарство. Но покупатель знает, что просит. Никому по собственному усмотрению я не подмешиваю магию Зачарованного леса.

Я вздохнула. Вот так и накрылась медным тазом очередная моя гениальная идея. Если уж неэтично накормить веселушкой женщину в депрессии, то пустить в широкий оборот пироги с подобной добавкой Захарий и вовсе не позволит. Разумеется, я с ним полностью согласна. И почему сама не сообразила, что как-то некрасиво получается вся эта недосказанность и хитрость, хоть вроде и во благо?

Но все-таки было до слез жаль Колона, который в своей беде уже хватался за соломинку, пусть даже и гнилую. Я была способна его понять – несколько дней наблюдаю за живым мертвецом. Ходит и говорит, но словно ничего не чувствует, не хочет, ни в чем не нуждается. Особенно жутко стало после того, как увидела своими глазами, каким мог бы быть Захарий, приди он в себя. Даром, что старичок, а новая рубаха вон до чего соблазнительно обтягивает широкие плечи и внушительные бицепсы. Рослый. Глаза красивые. А волосы до чего густые! Городская швея, не сомневаюсь, не просто за него бы замуж пошла, а побежала б. Такое добро пропадает! Сам себя в доме похоронил.

Заметив опустевшую тарелку, я бросилась ее заново наполнять. Захарий не протестовал, видимо оголодал за столько лет одиночества. Откуда только фигура такая рельефная? Хотя кто его знает, возможно, действительно какой маг.

– Слушай, Захарий, – осенила меня внезапная мысль, – а если пирог с веселушкой все-таки приготовить, как обещала Колону, но не подсовывать Элине? Ведь можно принести и честно предупредить, что в выпечке добавлено? Сама к ней схожу, по-женски объясню. Захочет – съест, нет – так это будет ее выбор. М?

– Пустая трата времени.

– Моего времени. Я не против. А ты?

– А я тут при чем?

– Ну трава-то твоя. Даешь добро?

Захарий привычно махнул ладонью. Вот и ладненько.

В этот раз во время моих кулинарных манипуляций хозяин кухню не покидал. Четко следил, что я положила в каждое блюдо, помог отправить еду в печь, и даже перебрал все баночки и коробочки, выбрав из них настоящие специи и приправы, а также безобидные сборы для чая, которыми бы я могла при случае пользоваться. Для надежности еще и подписал.

Пирогов я сделала несколько штук, тот, что для Элины, с веселушкой, завернула в чистую холстину и убрала подальше. На остальные показала Захарию:

– Эти можно есть без опасений, – уж очень мне хотелось приобщить его к популярным блюдам своего мира.

Мужчина почесал задумчиво бороду, подозрительно глянул на меня, после чего все же решился продегустировать. А одобрив, забрал с собой пару штук в зал для посетителей.

Поднявшись наверх я с одобрением отметила нагромождение досок, которые ранее валялись кучей у моей комнаты, а сейчас оказались кое-как прибитыми к потолку. Руки, конечно у Захария не из того места, но хотя бы течь в дождь не будет. Да и полы теперь можно помыть во всем коридоре. Когда только успел? Вроде у меня на глазах все время был…

С утра пробежавшись с тряпкой по всему дому, с матюками поджарив в печи омлет и оставив для Захария завтрак под полотенцем, я отправилась в дом Колона.

Заблудиться не боялась, поскольку пришедший за пирогом мужчина, да так и оставшийся по моей просьбе в кабаке, подробно растолковал, как найти в противоположной части города большой дом с желтым заборчиком. Меня здорово до дрожи в пальцах напрягал предстоящий разговор с незнакомой Элиной, но я упорно топала к своей цели, нутром чувствуя, что просто обязана выполнить задуманное. Впрочем, волновалась я не зря. Дверь мне отворила настоящая Снежная Королева.

Застывшее неподвижной маской белокожее без единой морщинки лицо. Аккуратно уложенные в простую, но элегантную прическу светло-пепельные волосы. Стройная фигура в небесно-синем платье строгого кроя. Но самым красивым и в то же время ужасающим в ее облике были глаза. Огромные, светло-голубые льдисто-прозрачные, в обрамлении густых ресниц, они могли бы разбивать мужские сердца налево и направо, если бы не казались мертвыми. Холодный равнодушный взгляд Элины, а я даже не засомневалась, что это она, пробрал меня до самых костей.

– Доброе утро, илея! – нарочито бодрым голосом поприветствовала я женщину. – Меня зовут Аня. Я из Переговорного дома что возле Зачарованного леса.

– Доброе, – спокойно ответили мне. Голос оказался таким же бесстрастным и апатичным, как и его хозяйка.

– Ваш муж заказал у нас пирог…

– Я спешу в Храм, уважаемая, – наперекор сказанному медленно выговаривала каждое слово, не выражая никакого нетерпения, Элина. – Прошу, решите свой вопрос с экономкой.

– Нет-нет. Весь изюм в том, что выпечка не обычная, а с добавкой из сборов Захария. Колону вчера она, – я бездумно поправила грудь, которую непривычно стягивало новое платье, и женщина неодобрительно уставилась в мое глубокое декольте, – очень понравилась.

Получилось весьма двусмысленно. В пустых флегматичных глазах промелькнуло недовольство. Эх, мне еще не хватало с первых же слов настроить против себя хозяйку. Стараясь выглядеть поприличнее, чтобы расположить Элину к разговору, я надела одно из недавно купленных платьев. Обновка от Агаты мне показалась наиболее подходящей, во всяком случае так было еще пять минут назад.

– Колон хотел сразу купить еще. Но, увы, в наличие не оказалось, поэтому он сделал заказ и попросил…

– Его нет дома.

– О-очень жаль, – дверь уже закрывалась перед моим носом, когда в последний момент я успела просунуть в щель сабо. – Мы могли бы поговорить наедине?

Мой вопрос не отразился в синеве глаз ни каплей любопытства. Однако Элина, недолго постояв в раздумьях и, видимо, поняв, что от меня просто так не отделаться, все же отошла в сторону от двери. Она пригласила меня в дом изящным движением тонкой полупрозрачной руки и нехотя добавила:

– Прошу.

Внутреннее убранство дома, оформленное со вкусом и любовью, навевало легкое чувство грусти и тревоги, словно тоска о несбывшемся, поселившаяся здесь. Толстые ковры, огромные картины в резных рамах, изящные статуэтки. Все красиво, роскошно, но бездушно.