С дороги донесся затихающий крик:

— Рита! Вернись!

Я оглянулась, пытаясь оценить опасность, и плечом врезалась в дерево. Рука онемела почти до локтя. В темноте я потеряла равновесие и свалилась в листья, едва выставив перед собой ладони.

— Рита! — Ярцев приближался.

Я быстро заползла за ствол. Огляделась, пытаясь найти выход — впереди только деревья и кусты. Я надеялась, что меня не заметят, но, судя по окрикам и шагам, Ярцев шел точно ко мне.

Не выдержав, я, как вспугнутый заяц, вскочила и бросилась бежать. Ярцев заметил меня: настиг в два шага и обхватил руками со спины. Он приподнял меня над землей и прижал к себе, чтобы я не брыкалась.

— Замолчи, — зарычал он, когда я завопила во всю глотку.

Он без усилий поволок меня обратно к дороге. Волоком, словно я мешок картошки. Я не упиралась, но и не помогала ему — ноги стали безвольными.

Перед обочиной он остановился.

— Пожалуйста… — снова залепетала я, обвиснув в руках.

Ярцев подтянул меня повыше.

— Тихо, — тяжелое дыхание над ухом прервалось, словно он прислушивался.

Не знаю, что слышал он — я только звуки леса. Уханье совы, треск веток, валежника, шорохи, словно мелкие ночные животные выбрались из нор. Помедлив, Ярцев вышел на дорогу. Брошенный «ягуар» с потушенными фарами стоял за домом. Не очень хорошо спрятал, но с дороги убрал.

Он открыл багажник и внутри вспыхнул свет. Я увидела обычный набор автомобилиста: запаска, аптечка, огнетушитель, а еще две одинаковые дорожные сумки. С такими ходят спортсмены или путешественники. Ярцев расстегнул молнию, проверяя содержимое. В ярком свете матово блеснуло ружье, пистолет, коробки патронов. Я нахмурилась: к сожалению, это был не дедов «вепрь».

Он застегнул молнию и вытащил сумку с оружием из багажника. Да никакой Ярцев не адвокат! И не журналист. Кто же он такой?

Ярцев за руку повел меня к крыльцу. Домик был маленький, почти сторожка и собран из чего попало: доски, гипсокартон. К двери вели три ступеньки. Чтобы войти, Ярцеву пришлось пригнуться.

— Пожалуйста, нет! — заныла я, упираясь в проходе. Я не хотела входить в темноту, но Ярцев втолкнул меня и прикрыл скрипучую дверь. Судя по звуку, сумку поставил на пол: в ней тихо лязгнуло.

— От меня не убежишь, дорогая, — судя по шороху, он снял пиджак. — Даже не пробуй.

Сквозь щели в стенах проникало немного лунного света, но слишком мало. В темноте разгорелся огонек — Ярцев держал спичку. Она осветила дрожащие пальцы и нижнюю часть красивого лица, всю в слизи и крови.

Рот открыт, его трясло, как наркомана. Голубые глаза расширены — так бывает от шока.

— Поможешь мне, — хрипло сказал он.

Ярцев наклонился и у пола разгорелся огонек — там стояла свеча.

Изнутри домик оказался еще меньше чем снаружи — одна комната и та крошечная.

Я съежилась в углу, беспомощно рассматривая Ярцева. Он стоял напротив двери и расстегивал рубашку, не сводя с меня глаз.

Глава 17

— Вы не человек, — выдавила я, рассматривая тело в слизистых ранах.

— Я? — удивился он. — Человек, конечно. А кто еще, по-твоему?

Ярцев отвел от лица слипшиеся волосы и пятерней зачесал назад, чтобы не мешали.

— Рита, ты так смешно меня боишься, — он тепло улыбнулся, как раньше, в «Магнолии». — Если шокирована, значит, ничего обо мне не знаешь. И соврала только про флакон. Успокойся, я тебе верю. Я тебя не обижу. Мне нужно, чтобы у тебя осталась твердая рука. Понимаешь, о чем я?

Рубашку Ярцев сбросил на пол грязной тряпкой.

— Справишься?

Под ребрами справа обнаружилось кровавое месиво.

Стало понятно, почему он так тяжело дышал и отчего лицо напряженное. Морщась, он прикрыл ладонью рваную рану, пытаясь уменьшить боль.

— В драке зацепили, — пояснил он, заметив мой взгляд. — Ножом. Позади канистра, принеси.

Сзади действительно обнаружилась пластиковая канистра молочно-белого цвета литров на десять. Я подволокла ее Ярцеву и уставилась на рану — сквозь пальцы сочилась темная кровь. Очень темная, с черными сгустками.

— Открой канистру, — попросил он. — Флакон откуда взяла?

Я вздохнула и отвела глаза.

— Тогда, в лесу… — собственный голос долетал со стороны, подавленный и еле слышный. Ярцев не заметил заминки. — Они пытались меня задушить… Я незаметно вытащила флакон, когда поняла, что это важная улика. Я его украла.

Я низко наклонила голову, будто каялась. На самом деле прятала правду в своих глазах.

— Дай тряпку.

Страх поулегся — в таком состоянии Ярцев неопасен. Ему не до секса. Я нашла тряпку в углу, намочила и подала. Он подложил ее под ладонь и снова нажал, пережидая. Я несмело подняла взгляд: его глаза уже были ближе к человеческим. Снова яркие и безмятежные.

Интересно, что он собирается с этим делать? Если это нож, судя по локализации — попало в печень. Без помощи он окочурится.

Ярцев опустил голову, перевел дух и осторожно устроился на полу.

— Зашить надо, — выдавил он. — Шила когда-нибудь? Я не смогу одной рукой.

— Я не врач.

— Ничего, это просто. Давай попробуем.

— Вам надо в больницу, — я сообразила, что это единственный шанс вернуться к цивилизации. — Там вам помогут, а здесь вы погибните. Рана серьезная.

Ярцев через силу улыбнулся.

— Ничего не будет, — в голосе появился сарказм. — Промоешь и зашьешь, — он провел пальцем по поджарому животу, набирая густую слизь на кончик пальца. — Это что, по-твоему? Она снимет боль и воспаление. Сядь рядом… Не сюда!.. Свет не загораживай.

Я опустилась на колени с другой стороны, рядом с его локтем. Ярцев уперся спиной в стену и поерзал в поисках удобного положения. Слизь на лице загустела, похожая на глянцевую пленку, блестящую от пота.

Он поднял тряпку и попытался рассмотреть рану. Растрепанные волосы снова упали на лицо. Я поднесла свечу ближе, желтоватый свет делал рану почти черной — страшной и полной крови. Свечные блики дрожали на лице, выделив кайму изломанных страданием губ.

— Аптечку…

Она валялась в том же углу, что и канистра. Я передала коробку, глядя на дверь — свобода была совсем близко.

Снова взглянула Ярцеву в лицо. Он морщился, весь в поту. Еще не орет, но гримаса боли все сказала. Догонит или нет, если попытаюсь? В первый раз догнал… Не так уж ему и плохо, если ехал с этой дыркой, да еще поймал меня в лесу.

Ярцев повозил влажной тряпкой, размазывая кровь по впалому животу. Мышцы вздрагивали всякий раз, когда он касался раны. Сильно воняло кровью.

Я сглотнула: прежде таких ран я не видела. Как-то