1. Не только в разных войнах поступали по-разному, но даже в течение одной и той же войны одна и та же добыча употреблялась на различные цели, будучи разделенной на известные части и виды вещей.

Так, Камилл десятую часть добычи посвятил Аполлону Пифийскому[1314], по примеру греков, что, однако же, впервые исходило от евреев (Ливий, кн. V). В те времена не только движимые вещи, но и города и поля входили в десятую часть добычи, посвящаемой Богам, и присуждались по постановлению верховных жрецов. Камиллом же наибольшая часть добычи, взятой после победы у фалисков, была передана квестору; поэтому-то воинам досталось немного. Сходным образом Л. Манлий «добычу частью продал в пользу казны, частью разделил между воинами, по возможности – поровну», – как указывает Тит Ливий (кн. XXXVIII).

2. Виды, на которые можно разделить добычу, следующие: пленные, стада крупного и мелкого скота, называемые у греков в собственном смысле «разграбляемым имуществом», деньги, прочие движимые вещи, драгоценные и малоценные. Кв. Фабий, покорив вольсков, приказал скот и оружие продать через посредство квестора; деньги же внес сам в казну (Дионисий Галикарнасский, кн. VIII). Он же, победив вольсков и эквов, пленных, за исключением тускуланцев, роздал воинам, разрешив им на территории Эцетры захватывать людей и скот (Дионисий Галикарнасский, кн. X). Л. Корнелий после взятия Анциума внес в казну золото, серебро и медь, пленных же и прочую добычу продал через посредство квестора, а воинам предоставил продовольствие и одежду (там же). Сходно поступил Цинциннат, который по взятии Корбиона, города эквов, наиболее ценную добычу отправил в Рим, прочую же разделил между центуриями (Ливий, кн. X).

Камилл, взяв город Вейи, ничего не передал в казну, кроме денег, вырученных от продажи пленников (Ливий, кн. V); после победы над этрусками и продажи пленных, он из вырученных денег возместил матронам золото, внесенное ими в качестве контрибуции, и поставил на Капитолии три золотые урны (Ливий, кн. VI). При диктаторе Косее вся добыча, кроме свободных людей, была предоставлена воинам.

3. Фабриций, победив жителей Лукании, Бруттиума и самнитян, одарил воинов, возвратил гражданам внесенную ими дань, передал в государственную казну четыреста талантов[1315] (Дионисий, «Фрагменты»). Кв. Фульвий и Аппий Клавдий после захвата лагеря Ганнона продали добычу и разделили ее, наделив тех, кто отличился исключительными заслугами (Ливий, кн. XXV). Сципион по взятии Карфагена все, что находилось в городе, отдал на разграбление воинам, за исключением золота, серебра и приношений Богам (Аппиан, «Пунические войны»). Ацилий, захватив Ламию, частью разделил, частью же продал добычу (Ливий, кн. XXXVII). Кн. Манлий, победив галло-греков и предав сожжению неприятельское оружие согласно римскому суеверию, прочую добычу повелел всем собрать в одно место и распродал то, что следовало обратить в казну, а другую часть с той заботливостью, которая свидетельствует о наибольшей справедливости, поделил между воинами (Ливий, кн. XXXVIII).

XXI. О том, что похищение казенного имущества может распространяться на военную добычу

1. Из всего сказанного ясно, что у римлян, не менее чем у других народов, большая часть военной добычи принадлежала самому римскому народу и что свобода распределения ее отчасти была предоставлена полководцам, однако же, таким образом, что, как мы сказали раньше, они были обязаны отчетом в своих действиях народу. Об этом среди прочего свидетельствует пример Л. Сципиона, который был осужден судом как виновный в расхищении государственного имущества, по словам Валерия Максима (кн. V, гл. 3), за то, что получил на четыреста восемьдесят фунтов серебра более, чем передал в казну (Ливий, кн. XLV); а также об этом свидетельствуют примеры и других, о которых было сообщено ранее.

2. М. Катон в речи по вопросу о военной добыче, по сообщению Авла Геллия (кн. II, гл. XVIII), в сильных и замечательных выражениях клеймил безнаказанность и распущенность казнокрадства. Из этой речи сохранился следующий отрывок: «Похитители частных имуществ проводят свой век в узах и оковах. Расхитители же государственного имущества ходят в золоте и пурпуре». Он же в другом месте сказал: «Я удивляюсь тем, кто отваживается украсить свои дома взятыми на войне статуями» (Присциан, кн. VII). В глазах Цицерона позорность казнокрадства Верреса усиливается тем обстоятельством, что тот похитил статую, захваченную у неприятеля в качестве добычи («Против Верреса», кн. IV).

3. И не только полководцы, но и простые воины отвечали за расхищение государственного имущества, если они не сдавали добычи в государственную казну; ибо все они обязывались под присягой, как говорит Полибий, «ничего не присваивать из добычи, но хранить обещанную верность из благоговения к присяге». Сюда, может быть, относится и формула присяги, встречающаяся у Авла Геллия (кн. XVI, гл. 4), в коей воину предписывается не уносить из лагеря и района в десять тысяч футов в окружности предметов стоимостью свыше серебряной сестерции; если воин раздобудет такую вещь, то должен отнести ее консулу или объявить о том не позднее трех дней. Отсюда можно понять смысл слов юриста Модестина: «Тот, кто похитит добычу, взятую у врага, несет ответственность за казнокрадство» (L. penult, ad 1. lul. pecul). Этого положения должно быть достаточно для того, чтобы поколебать уверенность толкователей права в том, будто частные лица могут присваивать что-либо из добычи, взятой у неприятеля, так как казнокрадство, несомненно, может касаться только государственного, храмового или иного богослужебного имущества (L. I. eod. tit.).

Все это свидетельствует о том, как мы сказали выше, что безотносительно к внутригосударственному закону имущество, захваченное во время военных действий, прежде всего становится собственностью народа и его государя, ведущего войну.

XXII. Законом или иным актом воли в это общее право может быть внесено то или иное изменение

1. Мы добавили: «безотносительно к внутригосударственному закону», а также: «прежде всего», то есть непосредственно. Первое добавление мы сделали потому, что о вещах, еще не приобретенных в действительности, закон может постановить иначе в государственных интересах, будь то закон, издаваемый народом, как у римлян, или же закон, издаваемый царем, как у евреев и в других местах. Под именем закона мы склонны понимать также обычай, укоренившийся надлежащим образом. Второе добавление сделано для того, чтобы нам было известно, что добыча, как и прочие вещи, может быть народом уступлена другим, и не только после, но даже до приобретения, так что в силу последующего овладения присоединится право иска, осуществляемое непосредственно путем «короткой руки», как говорят юристы. Подобного рода уступка может производиться не только определенным лицам, но и известным категориям лиц, как, например, во времена Маккавеев часть добычи раздавалась вдовам, старикам и нуждающимся подопечным (II кн. Маккавейская, VIII, 28, 30), или даже случайным лицам, сходно с предметами, которые бросали в толпу и которые римские консулы оставляли захватившим.

2. Однако такого рода передача права, происходящая в силу закона или уступки, не всегда есть просто дарение, но иногда