Фёдор прикрывал Севку, Петя Ниткин — Льва Бобровского. Они работали так не в первый раз, не жалея гранат. Как говорится, побольше на себя навесишь перед операцией — скорее жив останешься. Себя не жалей, тогда и другим тебя жалеть не придётся.

И они сумели — зубами вцепились в изгиб траншеи с блиндажом, очистили его, заняли позиции; на второй линии ожил пулемёт, не давая поднять голову.

Артиллерия красных била теперь через головы, пытаясь затруднить подход к александровцам подкреплений. «Единая Россiя» замолчала совсем, за отсутствием достоверно разведанных целей.

По железной дороге должны сейчас были подходить эшелоны дроздовцев, но, пока ещё они развернутся!..

Дело оборачивалось новым окопным сидением. Помог бы рывок свежих сил на Гатчино, но откуда их взять, свежие силы?..

…Приказа продолжать атаку так и не поступило. И понятно, почему — оборона красных оказалась выстроена очень грамотно, глубоко, с перекрёстным огнём, за первой линией траншей — вторая, а там и третья, похоже. Прогрызать это можно неделю и с тяжёлыми потерями.

Где там Келлер со своими «кентаврами», когда они так нужны?

…А потом и вовсе приполз вестовой.

— Отходим.

— То есть как это «отходим»?! — возмутился Севка. — Мы зачем эту долбанную траншею брали?!

— Чего ты на меня-то прыгаешь, Ворот? — огрызнулся вестовой. — Две Мишени сказал — «отходим», значит отходим. Ему виднее.

…Отходили, когда уже сгустилась ночь. Уставшие, злые и голодные — сухари в полевых сумках кончились, фляги показывали дно.

Однако кое-кто и оставался. Наутро ожидалась контратака, добровольцам было приказано «прикрывать отход». Не в смысле «защищать отступающих», а чтобы замаскировать отсутствие главных сил.

— Тут и наступать-то некуда, — шёпотом успокаивал расстроенноего Севку Петя Ниткин. — Ну сам-то смотри, раз шагнём, два — и куда упрёмся?

— Ну, куда? — с географией у Севки всегда дело обстояло неважно.

— В речку Ижору, вот куда! Смотри, на северном берегу у красных шоссейка, плохонькая, но лучше, чем ничего. Цепочка деревень — опорные пунты. Пути взорваны. Штурмовать это в лоб — весь полк положим. Только обходить. Это и ежу понятно!

— Но я-то не ёж! — продолжал возмущаться Севка, вызвав просто гомерический хохот.

Ночь александровцы провели кое-как, в отошедшем бронепоезде и вокруг оного; и, задолго до зари, Две Мишени повёл весь полк вперёд.

Места были знакомые, здесь, в ближних пригородах Гатчино в кадетские времена обшарена каждая кочка, знакома каждая тропинка. По правую руку — речка Ижора. Её множество раз «форсировали» на учениях, всеми мыслимыми и немыслимыми спосбами, но сейчас упираться в оборону красных нет смысла.

— Нет, и останавливатья нельзя, — объяснял Петя на ходу слушавшим его александровцам. — Под красными огромные территории, что там народ думает?.. Замрём, время потеряем, кто знает, как оно обернётся? Нет, столицу надо брать. Брать, пока не опомнились.

— Уже опомнились, судя по обороне, — буркнул Лев.

— Тем более. Так что придётся в обход.

…Пути на соединительной ветке Гатчино-Тосно были взорваны заранее. Бронепоезд остался далеко позади, пока не починят рельсы. Значит, Гатчино брать без тяжёлой артиллерии, «на одиннадцатом номере», как говорится.

Марш занял у них четыре часа — продвигались осторожно, краем лесов, примыкавших к широким лугам, что тянулись к югу от Ижоры.

Поднялось солнце, жара расплескалась кругом; алесандровцы шли, тащили на себе патроны и гранаты, почти опустошив запасы «Единой Россiи».

Противник благоразумно оставался на северном берегу Ижоры.

— В Гатчино засели, я не я буду, — Фёдор глядел в бинокль на поднимавшиеся невдалеке купола собора в самом сердце города.

— Где оно началось, там и кончается, — философски откликнулся Петя.

Вот она, Гатчино. Вот виднеется острый шпиль башенки над Приоратским дворцом, тонет в облаках зелени императорский дворец; и всё так тихо и мирно…

А корпус? Что с корпусом?..

Потом. Всё потом.

— Кто пойдёт в разведку?

Дви Мишени и Ирина Ивановна стояли перед первой ротой. Ротой, что собрала, наверное, всех оставшихся в живых кадетов «старшего возраста», вступивших в бой осенью 14-го…

Вперёд шагнули все, как один.

Две Мишени слабо улыбнулся. Ирина Ивановна отвернулась и, кажется, смахнула слезу.

— Отставить! Пойдут… Фёдор! Петя! Лев! И…

— И я! И я!

— Ну как же без тебя, Сева. Задачу, полагаю, вам уже ставить не надо, сами поставите кому угодно.

Всё-таки хорошо придумал Петя с этими «камуфляжами». А всё почему? — потому что успел в 1972 году просмотреть у Игорька дома целую кучу книг и журналов. И в самом деле, что может быть проще? Серо-оливковую форму сделать пятнистой, подмешать коричневого, тёмно-зелёного, и вот, пожалуйста — в пяти шагах пройдёшь и не заметишь.

Малая и Большая Загвоздки заняты неприятелем, так же, как и Малая Гатчина. Пришлось обходить; теперь они подобрались к окраинам Алесандровской слободы, рабочего района, где когда-то им, мальчишкам, пришлось пробиваться силой. По левую руку оставался корпус; там всё тихо.

— Стал бы ты его занимать, Петь?

— Не-а. Он ничего не прикрывает, ни на одной дороге не стоит, вокруг деревья. Что там оборонять?

— Вот и я так думаю. Поэтому идём вперёд…

Вперёд они пошли, и почти сразу же заметили свежеоткопанные траншеи красных. Они заняли позиции вдоль домов, укрепились по линиям железной дороги; и можно было только дивиться, откуда их столько? Вроде бы красные проводили мобилизацию за мобилизацией, а тут на подступах к столице, оказывается, ждала своего часа сплошная полоса обороны!

Они уже хотели возвращаться, но Фёдор вдруг решительно потянул их в сторону корпуса.

— Проверим!

— Да чего там проверять? — подал плечами Севка. — В худшем случае напоремся на краснюков. И что?

— Увидишь!

…Ограда корпуса стояла по-прежнему, и даже дырка оказалась на том же месте, правда, теперь, чтобы пролезть, пришлось попыхтеть.

А затем — затем они увидели.

Стены корпуса стояли, все закопчёные, все покрытые гарью. Крыша провалилась; внутренности все выгорели. Однако огонь, пожрав верхние этажи, не добрался до нижних — там кое-где в окнах даже уцелели отдельные стёкла.

— Ах, твари!.. — вырвалось у Бобровского.

— Потом скорбеть станем, — Фёдор тащил их внутрь. — Ну, все поняли, куда идём?

Ему никто не ответил. Все понимали.

Внутри их встретил полный разгром и разорение. Тут и там стены с потолком пятнали чёрные следы огня, словно кто-то пытался поджечь то одно, то другое, но здание, построенное без деревянных перекрытий, специально — так, чтобы как можно лучше противостоять пожарам, выдержало.

Фёдору Солонову не потребовалось много времени, чтобы отыскать дорогу в подвалы. Замки были сбиты, двери выломаны — разграбившие корпус, похоже, искали «ценности».

Подвалы, конечно, тоже очищены, однако глубоко погромщики не полезли. Не потребовалось много времени, чтобы понять — пройти можно. Ну, с некоторой