Вторая Гончая принялась трапезничать телами пардийских воинов; процесс сопровождался тошнотворным звуком ломающихся костей.

Теперь, когда Калам мог хорошо их рассмотреть, стало ясно, что это не Гончие Тени. Они были ещё крупнее, массивнее и больше смахивали на медведей, чем на собак. Насытившись человеческой плотью, они двигались со свирепой грацией, первозданной, дикой и смертоносной. Лишённые страха и удивительно уверенные, будто это странное место, куда они попали, было их привычными и давно известными охотничьими угодьями.

От одного их вида у убийцы побежали мурашки по коже. Сохраняя неподвижность, он замедлил сперва дыхание, а затем и сердцебиение. Других вариантов не было, следовало дождаться, пока псы уйдут.

Вот тольк они, очевидно, никуда не спешили — и устроились разделывать длинные кости, обгрызать суставы.

Эти твари голодны. Любопытно, откуда они взялись… и куда теперь направятся.

Один из Псов поднял голову и втянул воздух. Второй продолжил обдирать человеческое колено, безразличный к внезапному порыву своего товарища.

Даже когда тварь уставилась в сторону укрытия Калама.

И мигом оказалась рядом с ним.

Калам прыжком выбрался на стёртые ступени, придерживая одной рукой полы телабы. Резко развернувшись, он рванул вперёд, бросив последнюю пригоршню дымных алмазов — собственные, не Искарала Прыща припасы — в сторону чудовища.

За спиной немедленно схлопнулись челюсти, и он бросил тело в сторону, перекатившись через плечо, а Пёс приземлился в то место, где он только что был. Убийца кувыркнулся ещё раз и, оказавшись на ногах, судорожно дёрнул свисток у себя на шее.

Пёс скользнул по пыльным камням, широко расставив расползающиеся ноги.

Быстрый взгляд. Вторая Гончая равнодушно продолжала жевать добычу посреди улицы.

Калам зажал зубами свисток. Он описал полукруг, чтобы метнуть россыпь алмазов между собой и атакующим Псом.

И изо всех сил дунул в костяную трубочку.

Из древней каменной мостовой поднялись пять демонов-азалов. Казалось, они ни на миг не растерялись, поскольку трое из пяти немедленно рванули к ближайшей Гончей, а оставшиеся двое, яростно размахивая руками, промелькнули с обеих сторон от Калама и бросились к Псу, что лежал посреди улицы. Тот наконец поднял голову.

Было бы любопытно посмотреть на битву титанов, но Калам не стал тратить время зря. Он бежал на юг зигзагами, перескакивая через остатки стен, окаймлявших чёрные глубокие ямы, — прямо к возвышенности на расстоянии ста пятидесяти шагов.

Рычание, щелчки зубов и удары камней свидетельствовали о продолжающейся у него за спиной битве. Уж прости, Престол Тени… но хоть один из твоих демонов протянет достаточно долго, чтобы сбежать. В таком случае тебе сообщат о новой угрозе, выпущенной в этот мир. И ещё подумай вот о чём — если здесь двое, то, может быть, есть и больше?

Он бежал через ночь, пока звуки за спиной не стихли.

Вечер неожиданностей. В ювелирной лавке в Г’данисбане, во время роскошного праздничного обеда, что торговец Калеффа разделил с дражайшей супругой одного из своих не менее дражайших клиентов. И в Эрлитане, посреди злосчастного собрания торговцев живым товаром и убийц, планирующих кару для малазанского приспешника, который направил секретное приглашение флоту адмирала Нока — что сейчас кружит в Отатараловом море по пути на зловещую встречу с одиннадцатью судами из Генабакиса — приспешника, который с большой вероятностью следующим утром проснётся не только в добром здравии, но и вне всякой угрозы физического уничтожения. И в прибрежном караване в двадцати лигах к востоку от Эрлитана, где ночная благодать будет нарушена криками ужаса — достаточно громкими и отчаянными, чтобы разбудить одинокого однорукого мужчину, живущего в смотровой башне и наблюдающего за Отатараловым морем, — прежде чем он повернётся на другой бок и вновь погрузится в тяжелый сон.

Далёкий, практически беззвучный свист — и бесчисленные дымные алмазы, купленные у торговца на рынке в Г’данисбане, рассыпались в пыль — в запертых сундуках, в кольцах на пальцах, в подвесках или в тайниках хитроумных торговцев. И из этой пыли встали демоны-азалы, проснувшиеся куда раньше предначертанного срока. И это их вполне устраивало.

У всех до единого были свои задачи, требующие некоего уединения, по крайней мере, вначале. Нужно было заставить замолчать всех свидетелей, что азалы и сделали с удовольствием. Быстро и умело.

Для тех же, что явились в разрушенном городе в Рараку, оказалось довольно неприятно обнаружить двух существ, воспоминания о которых почти истёрлись из расовой памяти демонов. Очень быстро стало ясно, что Псы не намерены отдавать свою территорию — и точка.

Это была яростная и затяжная битва, неудовлетворительно завершившаяся для пятерых азалов, которые в конце концов откатились назад — истерзанные, истекающие кровью. Они пытались отыскать наитемнейшие тени, чтобы скрыться от наступающего дня. Скрыться и зализать раны.

А в мире, известном как Тень, некий бог сидел неподвижно на своём бесплотном троне. Его разум, отошедший от потрясения, работал всё быстрее.

Всё быстрее.

Скрежет и хруст расщеплённого дерева, с которым сломалась мачта, потащив за собой весь такелаж, — и сильный удар потряс всё судно. Затем остался лишь звук капающей на каменный пол воды.

Со сдавленным стоном Резчик поднялся на ноги.

— Апсалар?

— Я здесь.

Голосам вторило эхо. Стены и потолок были рядом, они оказались в комнате.

— Скрытность на высоте, — пробормотал даруджиец, пытаясь разыскать среди обломков свою сумку. — У меня есть фонарь. Я сейчас.

— Я никуда не денусь, — ответила она откуда-то со стороны кормы.

У неё был такой несчастный голос, что его пробрал озноб. Юноша суетливо нащупал сумку и подтянул её к себе. Руки шарили внутри, пока он наконец не отыскал маленький фонарь и коробок. Даруджистанский набор для разжигания огня состоял из кремня, брусочка железа, щеп-фитилей, воспламеняющегося порошка, волокнистого материала из древесной коры и долгогорящей субстанции, которую городские алхимики добывали из особых пещер с газом под городом. Трижды он выбил искру, прежде чем порошок с шипением занялся, выпустив дымок и пламя. Затем последовали волокна, а после Резчик смочил в субстанции фитили и поджёг. И перенёс огонь в фонарь.

Окружность света залила комнату, явив жалкие обломки шлюпки, грубо сложенные каменные стены и сводчатый потолок. Апсалар всё ещё сидела у расколотого руля, свет едва освещал её, и оттого она больше смахивала на призрак, чем на человека из плоти и крови.

— Я вижу дверь вон там, — сказала она.

Резчик обернулся и поднял фонарь.

— Отлично. Значит, мы хотя бы не в могиле. Больше похоже на кладовку.

— Пахнет пылью… и песком.