К тому времени когда он наконец стащил клобучок, журавль поднялся еще на сотню футов.

Сокольник часто задавался вопросом, как соколам удается после кромешной темноты мгновенно сориентироваться. Кречет сорвался с его руки и полетел над равниной, постепенно набирая высоту. Журавль увидел его и стал подниматься еще круче. На его высоте ветер был значительно сильнее, чем у земли, и способствовал подъему. Вэланд нервно грыз костяшки пальцев. Он опоздал. Кречет взмывал, стоя на хвосте, поднимаясь ввысь вдвое быстрее, чем журавль, и направляясь немного другим курсом. Но он все еще не достиг нужной высоты, чтобы почувствовать превосходство над своей жертвой. В любую секунду журавль мог воспользоваться своим преимуществом и развернуться в подветренную сторону над кречетом.

Ну вот! Журавль повернул и полетел по ветру, кречет по-прежнему находился в сотне футов ниже него. Ибрагим громко запричитал, когда журавль пролетел у них над головами, вытянув назад длинные ноги. Он сердито накинулся на Вэланда за то, что тот слишком поздно отпустил кречета. Сокольник не сводил глаз с кречета. Тот продолжал лететь против ветра, набирая высоту, и Вэланд гадал, сможет ли он вообще распознать в журавле объект охоты. Возможно, он ищет змея.

Журавль был далеко впереди, когда кречет, описав полукруг, кинулся вдогонку. Он пронесся над их головами, сильно взмахивая крыльями, и продолжал подниматься под небольшим углом до тех пор, пока не превратился в точку и Вэланд уже не мог рассмотреть его на фоне неба. Ибрагим чуть не плача отправился с ним на поиски. Живая приманка потеряна, то же самое и с кречетом. Если бы только Вэланд его послушался! Если бы неверный не искушал судьбу, наивно полагая, что она в его власти. Милю за милей они проходили по пустынной равнине, пока сельджук наконец не замолчал, охваченный горем.

Они нашли кречета сидящим на журавле в лиге от того места, где Вэланд его выпустил. Птица уже успела набить себе зоб и, когда Вэланд приблизился, чтобы взять ее, распустила крылья. Он надел ей на голову клобучок и передал Ибрагиму, а сам осмотрел жертву, чтобы выяснить, как она была убита. Одно крыло было переломлено в локте, видимо, сюда пришелся удар кречета с лёта, после чего журавль, кружась, упал на землю. Сокольник осмотрел его шею и подумал, что окончательный удар был нанесен клювом именно сюда. Однако на шее повреждений не было. Вэланд взъерошил перья на туловище журавля и показал Ибрагиму то, что обнаружил. Сокольничий изумленно воскликнул и жестом подозвал помощников. Кречет проломил почти все ребра на правом боку журавля, лишая его жизни одним рубящим ударом заднего когтя.

— Йылдырым[98], — сказал Ибрагим. Он ткнул пальцем в небо и изобразил зигзаг, сопровождая его восхищенным восклицанием. — Йылдырым!

— Молния, — кивая, согласился Вэланд.

Птица Тора, бога войны скованных льдами северных стран, хозяина молота-сокрушителя.

— Это хорошее имя.

По пути назад сельджуки поднимали лица к небу и пели песни, восхваляющие кречета. Вэланд к ним не присоединился. Спустилась ночь. Увидев огни ставки, пронзающие тьму, он осадил своего коня и склонился ему на шею с глубоким вздохом. Ибрагим заметил угрюмое настроение Вэланда.

— Почему такой кислый вид?

— Это не из-за кречета.

Оба они имели лишь приблизительное представление о том, что говорил другой. Ибрагим внимательно всмотрелся в лицо Вэланда.

— Ты странный юноша. Постоянно стремишься к тому, чтобы чрезмерно усложнять свою жизнь. Поверь, она и так устелет твой путь трудностями и печалями, нет нужды выдумывать свои собственные.

Он поднял палец.

— Не искушай судьбу полетами. Завтра покорми кречета одним мясом, но необильно. Пусть эту победу ничто не затмит в его памяти до того дня, когда он раскинет крылья для решающей схватки.

Легкий ветер волновал стены шатра. Отогнув полу, Вэланд вышел наружу. Снежная пыль припорошила все вокруг, однако небо было чистым, и в его темном куполе сияли звезды, проливая ледяной свет на вершины, высившиеся на юге. Ибрагим стоял на коленях и молился, распростершись в сторону гор. Ветерок, колеблющий шатры в ставке, был настолько слаб, что Вэланд едва его ощущал. Ибрагим скатал свой коврик для молитвы в рулон и вернулся. Он попросил благословения Всевышнего, и Вэланд повторил его слова. Юноша взглянул вверх.

— Идеальные условия для балобанов.

Ибрагим махнул рукой.

— Как Йылдырым?

— Пока еще не видел его. Я подумал, пусть поспит как можно дольше.

— А ты что же? Хорошо отдохнул?

Вэланд улыбнулся.

— Почти всю ночь я думал о предстоящем поединке.

Они отправились навестить кречета. Птица узнала приближающиеся шаги хозяина и издала приветственное «Чуп!». Когда он подошел к ней, она распустила крылья в приятном ожидании, потом перескочила сокольнику на кулак. Кречет не расстроился, не обнаружив в руке Вэланда корма. Сокольник позволил ему ущипнуть себя за палец.

— Эмир будет сам его пускать?

— Нет, ты будешь нести птицу и пустишь ее по команде его превосходительства. Если охота увенчается триумфом, он получит всю славу. Если птица проиграет, вина ляжет на тебя.

Вэланд погладил кречета по голове.

— Что ж, он готов к состязанию как никогда.

— Не совсем. У меня есть специальное снадобье, которое разожжет его кровь.

— Ему не нужны будоражащие средства. Лучше я предложу ему искупаться. Будет ужасно, если он улетит искать воду.

Зевая, появились помощники старого сокольника и принялись готовить вабила и выносить балобанов на ветер. Эмир будет пускать их утром. Охота на журавля станет заключительным номером сегодняшнего состязания.

Вэланд взял кречета на руку и вынес проветриться с первым проблеском рассвета. Когда солнце поднялось над горизонтом, птица с удовольствием приняла ванну, опуская голову под воду, приседая, погружаясь в нее, и отряхивалась подобно собаке. Потом она запрыгнула на свой насест, распростерла крылья и принялась чистить перья клювом.

Сокольник облачился в выданный ему костюм. Позади него стоял Ибрагим, оценивая его вид. Он одобрительно кивнул и перед выходом водрузил ему на голову шапку с меховой опушкой. Вэланд сел на свою постель, стараясь успокоить нервы. Он все время покашливал, как будто у него першило в горле. Услышав звук трубы, оглашающей начало дня состязания, он с облегчением вскочил на ноги. Затем юноша надел на кречета клобучок, взобрался в седло и поскакал с Ибрагимом и его помощниками к площадке, расположенной посреди ставки. Выехав на открытое пространство, он резко остановил коня и удивленно посмотрел на сотни вооруженных, одетых в латы всадников, скачущих по площади. Происходящее было более похоже на военные сборы, чем на охотничий поход.