– Нет, нет… – зашептала донна Анна, не чувствуя руку Герцога на своем плече – он пытался усадить ее обратно.

Рыцарь поднял голову и увидел занесенный над ним меч. Устало, но твердо сжимая в руке оружие, он отклонил им удар графа, потом повернулся и перекатился по земле в сторону. Он поднялся прежде, чем граф вновь нашел в себе силы пойти в атаку. Их мечи со звоном сомкнулись, и они встретились лицом к лицу, глядя друг другу в глаза сквозь прорези в шлемах. Граф давил на Рыцаря, тот, подкашиваясь, с облитым кровью бедром, не желал уступать. Они слышали хриплое дыхание друг друга и чувствовали себя одинокими, словно весь мир опустел вокруг них. Безысходность царила над ними, и они не желали уступать друг другу единственное, что у них оставалось, – свои жизни. Им обоим хотелось, чтобы все поскорее закончилось, но где-то в глубине души, под усталостью и болью, под начинающим овладевать ими безразличием каждый понимал, что победит, только лишив жизни другого.

Воспользовавшись тем, что весь свой вес де ла Марш перенес вперед, Рыцарь крутанул свой меч, чтобы ударить его по шлему рукоятью. Но граф во время угадал маневр, воспользовался возможностью и выбил меч из рук Последнего Рыцаря, и тот, звеня, отлетел к ногам невольно отступивших зрителей, зарывшись в песок. Рыцарь был обречен. Едва лишив противника оружия, граф с криком бросился в атаку. Рыцарь, хромая, отскочил в сторону, упал, перекувырнулся через себя и схватил отброшенный графом щит. Раздался звон, и меч графа обрушился на щит, который держал Рыцарь над собой. Щит раскололся, но от удара пострадал и граф – он схватился за плечо, вскричав от боли – удар был слишком силен, и граф выронил меч, поддаваясь минутной слабости и болевому шоку. Рыцарь поднялся, его штанина намокла от крови, он устало дышал, граф тоже стоял рядом, держась за плечо, из которого забила кровь. Они посмотрели друг на друга, измученно дыша и еле держась на ногах.

Все напряженно ждали, что будет дальше: на площади шевелились лишь флаги. Противники, убрав руки от своих ран, сбросив шлемы, снова набросились друг на друга – на этот раз врукопашную. Они были полны желания придушить друг друга, слепая ярость и боль оглушили их. Они катались в пыли, в молчании и с такой яростью, что, казалось, погибнут вдвоем, не отпустив из железной хватки горло врага. Они то по очереди прижимали противника к земле, то отталкивали ногами прочь, то поднимались на колени и все продолжали держать один другого за горло. Потом им удалось отскочить друг от друга, и они с заплетающимися ногами вновь закружили по площади. Бой длился очень долго, было видно, что оба противника измотаны и потеряли много крови: и плечо графа, и бедро Рыцаря были пропитаны темной влагой.

Донна устала от постоянного напряжения, но она даже боялась подумать о том, что чувствуют сейчас эти двое, какую боль, ярость, безысходность испытывают ее спасители. Каждому из них она была чем-то обязана, поэтому для нее в этом поединке не могло быть проигравшего. Анна бросила взгляд на архиепископа де Бове – именно его она считала таинственным убийцей. Этот человек ненавидел ее так сильно, что она не верила в то, что он мог измениться. Такие, как де Бове, не любят проигрывать, и Анне становилось страшно оттого, что она не может доказать вину архиепископа и вынуждена наблюдать за гибелью друзей. Быть может, через мгновение у нее станет одним защитником меньше, и это только развяжет руки ее врагам. В конце концов, им удастся ее убить, и никто не сможет предотвратить ее гибели. Де Бове стоял бледный, механически перебирая четки, почти не мигая и глядя на переплетенную в схватке пару врагов.

Граф де ла Марш и Последний Рыцарь с рычанием вцепились друг в друга, оскалившись в жестокой ухмылке. Под кожаной маской Последнего Рыцаря не было видно его эмоций, но на лице графа стали читаться недоумение, неуверенность и даже страх. Его противник оказался сильнее, чем он предполагал, и он начал опасаться, что не вынесет его атаки. На мгновение оторвав взгляд от Рыцаря, граф де ла Марш посмотрел на толпу и встретился взглядом с архиепископом де Бове. Тот, заметив, что де ла Марш смотрит на него, торжествующе ухмыльнулся.

Тогда, собрав последние силы, де ла Марш отпихнул Последнего Рыцаря и, скользнув рукой в сапог, вытащил оттуда кинжал с извивающимся, словно змея, клинком. Дага сверкнула в его руке, когда ее клинок встретился с солнечными лучами. Последний Рыцарь в этот момент поднимался, он не мог видеть кинжала де ла Марша.

– Что он делает? – воскликнул Вильям Уилфрид. – Это же подло!

– Кинжал, Рыцарь, у него кинжал!!! – среди общего волнения послышался голос Николетты. Донна Анна благодарно посмотрела на свою служанку – ей бы самой не хватило сил крикнуть и тем самым окончательно встать на сторону Рыцаря.

– Прекратите борьбу! – воскликнул король.

Но Последний Рыцарь поднял руку, подавая знак всем и привлекая внимание, когда все умолкли, он встал напротив де ла Марша и произнес:

– Нет, я прошу. Это сражение за правду, тот из нас, кто прав, любой ценой должен победить. Вы согласны, граф?

– Как никогда, – прорычал де ла Марш. Он помедлил немного, шагая то влево, то вправо, Рыцарь ждал его, широко расставив руки и согнувшись. Наконец де ла Марш нанес удар, Рыцарь перехватил его руку, но, не выдержав напор тела де ла Марша, он упал на колени. Де ла Марш навалился на него, пытаясь повалить на землю, вырывая из цепкой хватки Последнего Рыцаря кинжал. Нож приближался к шее Рыцаря. Донна Анна снова вскочила, поднеся руки ко рту, чтобы сдержать крики, которые готовы были сорваться с ее губ. Она видела, как многие дамы молились, как рыцари, затаив дыхание, следили за борьбой. Со слезами она бросилась на колени перед королем:

– Остановите битву, сир, умоляю, остановите!

Людовик смотрел на нее, сжав челюсти, в его голубых глазах тоже стояли слезы. Герцог д'Эсте поднял Анну и посадил на место.

– Не слушайте ее, сир, битва должна закончиться.

Король кивнул ему.

– Возьмите себя в руки, Анна, – тряхнув ее, прошипел Герцог.

– Я знаю, что убийца архиепископ, – прошептала Анна, – я знаю, он ненавидит меня и мечтает убить.

Катрин протянула Анне платок, та взяла его, но вытереть слезы не успела. Рыцарь хитрым и резким движением завернул руку графа ему за спину, так, что тот выронил кинжал от боли, уложил его на землю и поднял его голову за волосы. Граф рычал и выбивался, свободной рукой тянулся к кинжалу, но Рыцарь опередил его. Сев на него верхом, Рыцарь приставил к шее графа лезвие.

Анна поднялась, Герцог не стал ее удерживать. Рыцарь заметил ее и крикнул:

– Вот, донна, Бог, кажется, разрешил ваши сомнения!

Анна молчала. Человек в маске, сколько бы он ни сделал для нее и как бы странно хорошо ни чувствовала она себя рядом с ним, все равно был для нее незнакомцем. Она не могла ему верить, она не должна была ему верить. Он видел ее сомнения, он научился читать ее лицо и вздохнул, понимая, что все будет не так просто, как он того хотел. Кинжал уткнулся в шею графа.

– Ты расскажешь все королю! Расскажешь все ей! – граф нервно сглотнул, и кинжал оцарапал шею.