На самом деле ребёнку подсыпали яд этаи, который вызывает подобный смерти паралич всего тела, и даже местные лекари ничего не заподозрили.

Вот так Берк и оказался в Закатных горах. Обучение было строгим, а временами жестоким. С раннего возраста их учили выживать в любых условиях, владеть всеми видами оружия, различным ремёслам, языкам, обычаям и так далее и тому подобное. Короче, всему в буквальном смысле, благо уникальная память этому способствовала. Выдерживали такой темп и нагрузку не все. Дети умирали или гибли во время испытаний, но чаще сходили с ума, возможно, от переизбытка информации, которую в них старались запихнуть.

Все время обучения мальчикам усиленно «промывали мозги», внушая, что они вечные слуги Совета и их жизнь им не принадлежит. Чтобы, так сказать, подсластить пилюлю, воспитатели часто повторяли, что будущие каолы избраны самими богами во славу террхана помогать правящему дому удерживать власть. К слову сказать, таких, как Берк, было немного, однако я начала понимать, каким образом иногда информация попадает в Совет. Ведь не раз удивляло, что по таким обширным территориям слухи разносятся довольно быстро.

Образ Скорбного Берка уже давно использовался для разведывательных целей на Севере. Только самые способные и стойкие агенты-каолы брались за него. И ведь до сих пор северяне ничего не заподозрили, наоборот, они верили Берку, особенно простой люд, в чём нам пришлось убедиться воочию.

– Что же заставило тебя изменить свои планы, ведь ты служишь в первую очередь Совету, а не террхану? – спросила я, внимательно наблюдая за нашим новым попутчиком.

Он заканчивал сбривать бороду и лукаво поглядывал в мою сторону:

– Такой шанс выпадает крайне редко, а если честно – никогда… – и вытер бритву о протянутую Тилем тряпку. – Если бы терре не убили и дом Растан не потерял веками налаженную стабильность, то я бы так и остался в рабстве Совета. Однако теперь уже я буду ставить этим стариканам условия…

Мы все переглянулись и я спросила:

– О чём ты говоришь?

Протирая чистое лицо полотенцем и вглядываясь в зеркало, Берк пристально изучал вполне приятное, на мой женский взгляд, отражение:

– Каолы действуют согласно указаниям Совета и это не они виноваты в том, что недоглядели и недослушали. Совет так боится нарушить волю древнейших, что иногда на некоторые серьёзные вещи закрывает глаза. И Элган, и Инзар давно внушали подозрения, а теперь уже поздно. Наши мудрые старцы допустили большую ошибку, пустив события на самотёк, и теперь я, согласно тем же законам древнейших, имею полное право требовать свободы, и они мне её предоставят!

Закончив объяснения, наш «штирлиц» облачился в собранную командой одежонку, натянул запасные сапоги капитана и, подпоясавшись широким ремнём, хлопнул Тиля по плечу:

– Спасибо всем, в долгу не останусь! В Гейзе у меня хранится хороший запас наличности, так что…

Новый, чистый Берк мне понравился, особенно глаза и хитрая улыбка. Некоторые интонации его речи очень напоминали Мозгового, и я некоторое время невольно вздрагивала, слыша его голос. Также оставалось загадкой спокойное отношение к нему Бумера. Мой волк подпускал каола к себе и даже позволял гладить.

Глава 26

Как-то на стоянке, когда до Гейзы оставалось всего несколько дней пути, а Макс отправился на вечернюю охоту, пообещав поискать моих любимых водорослей, которые мы всю зиму с удовольствием лопали в Латрасе, мы с Дайком и Бу сидели на носу и любовались багровым, удивительной красоты закатом. Пейзаж кругом был просто восхитителен. Окатан вообще богат на разнообразие красок, но таких оттенков красного, от нежно-розового до насыщенного пурпурного, я ещё никогда не видела и очень жалела, что картина прячущихся в море парных светил останется только в памяти. В такие моменты так не хватало фотоаппарата или камеры! Даже злость брала, что никак нельзя мгновенно сохранить это невероятное по красоте великолепие Окатанской природы.

Берк присел рядом с нами и, положив ладонь на волка, принялся чесать его за ушами. Я не выдержала:

– Почему он так на тебя реагирует?

– Я тоже хотел об этом спросить, – добавил Дайк.

Берк улыбнулся, продолжая гладить моего питомца:

– Потому что я его не боюсь…

– Это не объяснение! Уверена, что дело не только в этом! – ну никак не верилось этим хитрющим глазам.

Вместо ответа он спросил:

– А как он попал к тебе?

В общих чертах я рассказала историю встречи с горной волчицей и то, как спасала слепого малыша от голодной смерти. Берк удовлетворённо хмыкнул:

– Сама того не ведая, эрдана Кари, ты использовала единственный известный способ приручения самого умного и опасного хищника на Восточных территориях.

– Ну нечто подобное я и предполагала… Только ведь ты Бумера своей кровью не поил, а он относится к тебе дружелюбно.

– Я – каол! А каолы очень необычные люди! – он захохотал, явно наслаждаясь своим превосходством.

– Ты так и не ответил…

– Мне нечего ответить. Возможно, я ему просто понравился… Особенно мой запах.

Я не поверила такому объяснению, хотя над фразой про запах мы посмеялись. После ужина моя «тёплая» компания собралась в каюте. Мы с Дайком устроились на койке, а Макс и Бу на полу. Макс «включил» свою подсветку, и Дайк принялся снимать швы с моего лица, но выглядел при этом как-то хмуро.

– Можно, наконец, посмотреть? Вы все зеркала от меня попрятали! – я слегка морщилась от неприятного ощущения вытаскиваемых ниток.

– Сейчас закончу и посмотришь…

Ещё несколько минут он возился, обрабатывая рану лечебными отварами, а потом достал из-за пазухи моё маленькое зеркало:

– Я сделал всё, что мог… – и отвёл глаза.

Глянув в отражение, я постаралась не подать виду, что расстроилась до глубины души. Шрам был длинный: почти от виска, через скулу, где порез был наиболее глубоким, всю щёку и заканчивался у нижней челюсти. Липкий червь всё-таки хорошо покушал за мой счёт и рану разъел. Хотя мне повезло, лицевые нервы не пострадали ни от стрелы, ни от червя, но не было никаких сомнений, что эта отметина на всю жизнь и полностью никогда не рассосётся. Арвида я буду помнить до конца дней своих, пусть и не он самолично стрелял в нас с Максом.

– Тебе не кажется, что я кого-то напоминаю? – я старалась говорить как можно спокойнее.

Дайк скривился, пытаясь улыбнуться через силу:

– Если встретитесь, будете два сапога – пара…

Продолжая разглядывать себя, я поразилась тому, насколько опять изменилась: снова заметно похудела, и на лице остались только синющие глаза да этот шрам, едва начинающий заживать. Волосы стали грязно-серыми от длительного пребывания в солёной воде, краска придонных лаци смывалась,