У нее никогда не будет другого мужчины, кроме него, потому что он никогда ее не отпустит.

Когда он раздвинул ей ноги, она издала голодный стон, вызвав у него улыбку. Не теряя времени даром, он спустил ее кружевные трусики и приник ртом к нежной складке между ее бедер. Запрокинув голову, Лилиана, дрожа, простонала его имя.

— Тише, gatita, — пробормотал он, слегка отстранившись. — Давай посмотрим, кто из нас контролирует ситуацию.

Не дожидаясь ее ответа, он погрузил кончик языка в ее теплую влажную пустоту.

Это был лучший из десертов, который он, когда-либо пробовал. В какой-то момент Лилиана вцепилась ему в волосы и потянула за них — очевидно, хотела, чтобы он остановился. Но он не собирался этого делать, пока она не получит сполна за ее дерзкие слова.

Она покачивалась взад-вперед, тихо постанывала, хваталась за его плечи, пока он продолжал ее наказывать таким своеобразным способом.

Будь его воля, он бы делал это вечно, но в какой-то момент Лилиана затряслась в экстазе.

Тогда он отстранился и посмотрел на нее. Ее голова была запрокинута, губы были приоткрыты, а волосы растрепались. В этот момент она показалась ему красивой как никогда.

И она принадлежала ему. Это означало, что ему пора перестать готовить ее к новой жизни. Что она уже к ней готова.

Поднявшись, он опустил подол ее платья, взял ее за руку и помог ей слезть со стола. В паху у него по-прежнему все было напряжено, но он сказал себе, что удовлетворение его желания сейчас не главное. Что гораздо важнее для него было показать ей раз и навсегда, кто из них контролирует ситуацию.

— Меня позабавили твои слова о том, что ты имеешь надо мной власть, — лениво протянул он и заметил, что она еще больше покраснела. — Можешь повторить их еще раз, когда восстановишь дыхание.

Лилиана ошеломленно уставилась на него своими большими голубыми глазами, полными желания, но Изар больше ничего ей не сказал, повернулся и направился к двери. Если бы он не сделал этого сейчас, то занялся бы с ней любовью прямо на столе.

Одна его часть не понимала, почему он ушел, не удовлетворив свое желание, другая, более прагматичная, была абсолютно уверена в том, что он поступил правильно. До сегодняшнего вечера он обращался с ней как с хрупкой фарфоровой вазой, которую купил для коллекции и поставил на полку. Сейчас он понимал, что вел себя с ней неправильно и дал ей почувствовать власть над ним. А ведь он знал, что нет никого более безрассудного и неуправляемого, чем новичок, впервые узнавший вкус власти.

— Это… это ничего не меняет, — беспомощно пролепетала Лилиана, и Изар с трудом сдержал торжествующую улыбку. — Между нами все останется по-прежнему. Я все знаю о тебе. О нас.

— Неужели? — Он бросил на нее взгляд через плечо и обнаружил, что она по-прежнему тяжело дышит и дрожит. — Мы с тобой поженимся в Рождество, gatita. Подготовка к свадьбе начнется завтра.

С этими словами, он удалился, не дав ей возможности возразить.

* * *

Следующий день был ясным и безветренным. Лилиане следовало обрадоваться, когда после двух недель, проведенных на вилле, Изар сообщил ей, что они проведут день вне дома, но она восприняла это равнодушно.

Она не спала всю ночь. Она была слишком взвинчена, чтобы уснуть. После того, что произошло в столовой, все ее тело гудело, и одновременно с этим она испытывала досаду и чувство стыда.

Почему она позволила ему это сделать? О чем она только думала?

Ворочаясь с боку на бок, она дала себе слово, что, если понадобится, она уйдет отсюда на снегоступах. Что, по крайней мере, она перестанет выполнять каждое требование Изара. Что она никогда больше не позволит ему к ней прикоснуться, тем более сделать с ней то, что он сделал сегодня. Она была возмущена тем, что в глубине ее женского естества все по-прежнему трепещет, что ее вероломное тело жаждет близости с Изаром.

Но когда настало утро, она приняла душ, оделась и в обычное время спустилась к завтраку. Она все делала как заведенная, словно Изар действовал на нее, даже находясь на расстоянии.

Войдя в небольшую комнату, примыкающую к кухне, она застыла на месте как вкопанная при виде темного силуэта Изара, окутанного ярким светом. Он сидел против солнца, и его черты были почти неразличимы. От него исходила магнетическая сила, и вопреки ее воле трепет желания внизу ее живота усилился.

— Ты собираешься простоять так все утро? — спросил он, не отводя глаз от экрана планшетного компьютера. — Тебе следовало предупредить меня, что у тебя есть склонность к перфомансам. Дай угадаю. Этот называется «Сначала спор, потом завтрак».

Изар был в своем репертуаре. Как и следовало ожидать, для него ничего не изменилось. Лилиана не могла понять, почему сегодня утром весь мир казался ей другим. Наверное, дело было в ней самой.

— Это нужно прекратить. — Лилиана не села за стол. Она продолжала стоять, сложив руки на груди, несмотря на то, что Изар неоднократно говорил ей, что эта поза делает ее похожей на рыночную торговку.

— Если ты имеешь в виду, что тебе нужно перестать на меня дуться, я с тобой согласен, — спокойно ответил он.

— Я не шучу. Я от тебя устала…

— Что? — Отложив компьютер в сторону, он пристально посмотрел на нее. — Устала кричать в экстазе, сидя на обеденном столе? Устала слушать горькую правду, которую предпочла бы вообще не знать? Или и то, и другое?

Лилиана не ожидала, что он с утра будет говорить с ней об интимных вещах и пробуждать в ней желание одним лишь взглядом.

— Я не кричала, — ответила она, тяжело сглотнув.

Изар лишь улыбнулся в ответ.

Когда Лилиана позднее спустилась в холл, она пребывала в еще более дурном настроении, чем утром. Она злилась на саму себя, потому что уже дважды за день сделала так, как велел Изар. Несмотря на все обещания, которые она дала себе ночью, она даже не попыталась возразить.

— Оденься подходящим образом для апре-ски, — распорядился Изар, когда они вместе покидали комнату для завтрака. — И не забывай о том, что это Сент-Мориц, а не захудалый городишко в горах штата Колорадо, где проводят свой досуг бородатые парни, носящие фланелевые рубашки и называющие друг друга «старик».

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — процедила она сквозь зубы.

— Ты должна выглядеть утонченной и элегантной, gatita, — ответил Изар с привычным для него спокойствием. Забудь о своих студенческих представлениях о моде.

В колледже она хотела одеваться так же, как другие студентки, чтобы ее считали своей. В этом не было ничего плохого, однако сейчас она обнаружила, что согласна с Изаром, и это привело ее в ужас.

Оказалось, что дорогие вещи безупречного покроя нравятся ей намного больше, нежели те, которые она покупала в сетевых магазинах в Нью-Йорке. Она провела меньше двух недель в обществе Изара, а уже потеряла себя.