– Наверное, это правильно, – с сомнением в голосе сказала она, и я кивнула. – Нет, ты не подумай… ты действительно должна жить дальше, просто…

Я вновь закивала, прекрасно понимая, о чём она. Жить дальше, выйдя замуж за копию своего мужа – было довольно странным.

– Ладно, мамуль. Давай уже на стол накроем, я проголодалась, – сказала я, произнеся очередную ложь. Но как переключить мать на более нейтральную тему, попросту не знала.

Ужин прошёл относительно хорошо. Если так можно было назвать едва ли не гробовое молчание и попытки Титова это самое молчание разбавить хоть чем-то. Он перебрал едва ли не все возможные темы, способные заинтересовать моего отца или мать. Рыбалка, книги, охота. Дело дошло даже до огорода, и я едва сдержала смех, когда мама всё же начала беседовать с ним о редиске.

– Я в свою комнату схожу, – сказала я, стоило зайти речи о вечернем поливе. – Заберу кое-что из вещей.

Влад снова послал мне свой фирменный взгляд – видимо, решив, что я недостаточно хорошо поняла его в первые сто раз – и я направилась к себе.

Первым делом собиралась отыскать документы, переданные мне после смерти Севы. Но забирать их пока не планировала. Найдя конверт в одном из ящиков стола, я вынула его и повертела в руках. Ничего примечательного. Коричневая плотная бумага, ни надписей, ни штампов. Внутри прощупывалось что-то вроде сложенных вдвое листов и какой-то небольшой прямоугольник. Я нахмурилась, размышляя о том, стоит ли открывать конверт, и когда пришла к однозначному выводу, что стоит, в коридоре послышались шаги.

Быстро сунув документы обратно, я повернулась к двери ровно в тот момент, когда в комнату зашёл Титов. И сразу, будто именно он был хозяином этой спальни, прошёл внутрь. Заложил руки в карманы брюк, осмотрелся.

Взгляд Влада упал на несколько фотографий, стоящих на полках и комоде. Я специально расставила как можно больше таких снимков. Я и Сева – фотографии со свадьбы, с дачи, с Нового года. Какими счастливыми мы были на каждой из них…

Когда Титов подошёл к одному из снимков и взял его в руки, я огромным усилием воли удержалась, чтобы не закричать, чтобы поставил его на место. Влад хмурился, разглядывая Севу, его глаза снова потемнели.

– Ты закончила сборы? – наконец, спросил он, едва ли не бросая фотографию обратно на полку.

– Ещё нет. Мы торопимся? – совладав с эмоциями, уточнила в ответ.

– Торопимся, – отрезал Титов и прежде, чем выйти, прорычал: – И не смей тащить с собой эти снимки!

После чего оставил меня наедине с уже готовым ответом, который, впрочем, так и не слетел с моих губ.

Мы возвращались тоже молча. Титов, сжав челюсти с такой силой, что на скулах заиграли желваки, уверенно вёл машину, я же сидела, стараясь не думать о том, что он мне сказал перед тем, как мы уехали. Потому что сразу же изнутри начинал рваться протест. Никто не смел запрещать мне помнить Севу и считать его тем, рядом с которым все остальные мужчины меркли. Никто! Особенно – человек, который насильно взял меня в жёны.

Впрочем, у меня имелось направление, куда я и перевела все свои мысли. Конверт. Даже от одного воспоминания о нём в груди начинало свербить. Я чувствовала, что с ним связано что-то важное. И как только раньше не открыла и не посмотрела, что же там? Чёрт! Нужно было сделать это сразу же, как только я его получила!

– Как отдохнёшь, спустись вниз. Хочу с тобой поговорить, – тихо сказал Титов, когда мы с ним вернулись обратно и вошли в дом.

Я посмотрела на него и нахмурилась. Создавалось впечатление, что в нём словно бы борются два человека – тот, каким Влад был, когда мы с ним познакомились, и тот, каким он стал совсем недавно. И я пока не понимала, какого из этих двоих Титовых я хочу видеть. Ведь второй Влад… он вызывал у меня совсем не те чувства, какие мне стоило бы испытывать.

– Мы можем поговорить и сейчас, – ответила я, складывая руки на груди, как будто мне нужно было начать защищаться от Титова сию же секунду.

– Нет, я хочу в душ, – буркнул он и удалился.

Я вздохнула и растёрла лицо ладонью. Всё так запуталось, стало настолько странным, что я уже мало понимала не только в происходящем, но и в своём к этому отношении.

Что ж… Поговорим позже, раз уж на то пошло. Спорить с Титовым, по крайней мере в этом вопросе, я не собиралась.

– Я тебя слушаю, – сказала Владу, когда спустилась в гостиную через час.

Муж сидел на диване, пил виски и смотрел прямо перед собой. Я бы многое отдала за то, чтобы понять, о чём он думал всё это время.

– Присядь, – мягко ответил он, кивнув на диван напротив. – Выпьешь?

– Нет, не хочу, – помотала я головой, опускаясь на указанное место. После чего повторила: – Я тебя слушаю.

– Речь пойдёт о твоих передвижениях, – после паузы проговорил Титов, и я вскинула брови.

– О моих… передвижениях? – не сдержав сарказма, уточнила в ответ. – Как можно говорить о том, чего нет?

Я понимала, что рискую. Что сейчас уж точно не стоит окрашивать нашу с Владом беседу в тона насмешек и иронии. Но сдержаться было выше моих сил.

Титов же воспринял всё нормально. Усмехнулся и покачал головой.

– Ты права, Элина. Тогда я перефразирую. Речь пойдёт о твоих передвижениях, которые я разрешу совершать с завтрашнего дня.

Моё сердце забилось с такой силой, что мне показалось, будто оно готово проломить грудную клетку и выпрыгнуть наружу. Он ведь сейчас не шутил? Влад вправду готов разрешить мне выезжать куда я захочу?

– Мммм… поясни, – сказала я просто, хотя у меня и имелось множество вопросов, которые я пока задавать не решалась.

– С завтрашнего дня ты можешь выезжать куда пожелаешь. Но на определённых условиях.

– Каких?

– Во-первых, никто не должен знать о том, как именно у нас с тобой всё получилось.

Я кашлянула, скрывая смешок. Получилось. Какое интересное слово.

– Во-вторых? – уточнила я.

– Во-вторых, твои передвижения будут чётко оговорёнными со мной. Магазин, родные, работа. Пока так. За этим проследит Артур. Он будет твоим водителем, телохранителем, носильщиком… В общем, кем ты пожелаешь. В пределах разумного, конечно.

«А на деле – станет надсмотрщиком», – хотелось сказать мне, но я благоразумно сдержалась. И без того Влад шёл на то, чего я никак не ожидала.

– Хорошо. Это значит, что я прямо завтра могу отправиться в своё кафе? – всё же уточнила я.

– Можешь. Но помни Лина… один твой неверный шаг, одна попытка поделиться хоть с кем-то обстоятельствами нашего с тобой знакомства и свадьбы – и я вычеркну твоего брата из списка живых.

Он так и сказал – вычеркну. Как будто у Титова и впрямь имелись скрижали, на которых было начертано, кто имел право на жизнь, а кто – нет.