моем плече громко, презрительно фыркнула в ответ.

Глава 9. Ираида изменяет мир

День я провела в мире, который теперь использовался далеко не как одноразовый. Сначала отсиделась в своей комнате, выдохнула и немного успокоилась. Заодно с подсказками Кары мне удалось разобраться, как работает висящий на стене экран. Лучше бы не включала: я как раз успела увидеть, как Алинка с этим недоразумением, которое она считает будущим мужем, пишет заявление в загсе. От такого зрелища мне тут же захотелось выпить что-нибудь успокоительное. На работе дела обстояли не лучше: Ири с готовностью обещала поднять зарплату хитро улыбающимся менеджерам и делала банковский перевод моей бывшей свекрови для какого-то юного гения.

Я раздражённо погасила экран. Сегодня вечером поговорю с Ири, надо будет объяснить ей, что нельзя так разбрасываться деньгами. Надеюсь, что заодно на месте соображу, что делать с намечающейся безумной свадьбой. Как же не вовремя демиурги затеяли этот обмен! Лет на пять бы попозже — может, я бы и не возражала. Алинка к тому времени твёрдо стояла бы на ногах, умела бы зарабатывать, вышла бы замуж за подходящего мужчину. Ладно, что толку об этом думать? Надо исправлять все, что можно исправить.

— И что мы тут сидим? — сварливо спросила Кара. — Прогулялась бы у дома, поправила бы тут всё на свой вкус, заодно и потренировалась бы.

— Ещё натренируюсь, — буркнула я. — Сейчас я за себя не ручаюсь, если кто-то из этих двоих опять заведёт разговор о свадьбе или попытается за мной ухаживать.

— Одного не пойму: как ты вообще дочку родила? — с иронией спросила сова. — Между прочим, Ири относилась к ухаживаниям гораздо спокойнее.

— Она сбежала при первой возможности, — напомнила я. — Замуж я не хочу именно потому, что я по молодости там была, почти год, и мне совсем не понравилась семейная жизнь. Очень уж неравноценная сделка получается, мужчины ждут от жён гораздо больше, чем дают взамен. От меня требовалось вести хозяйство, следить за одеждой мужа, чтобы вовремя бросить её в стирку, приседать перед его родителями, поменьше общаться с приятельницами по телефону, не водить гостей, отказаться от музыки, фильмов, книг, которые ему не нравились, не думать о работе и вообще о будущем, потому что «он мужчина и сам всё решит». В итоге я ушла от него на шестом месяце беременности и ни разу об этом не пожалела.

— Это было в вашем мире, — сидящая на спинке кровати сова выразительно посмотрела на меня. — Демиурги не перетруждаются с ведением домашнего хозяйства. И потом, у тебя был только один муж. Может, с другим было бы иначе.

— Карочка, золотце, у меня были любовники, и каждый из них мог бы стать точно таким же мужем. Хотя есть другой вариант, ещё хуже: когда супруг садится жене на шею и живёт на её деньги. Можешь поверить, я видела достаточно браков, от слова «бракованный». У всех жён были грустные, усталые глаза и полный рот забот. Я только и слышала о том, что им надо срочно бежать домой готовить, убирать, встречать гостей, делать с детьми уроки, закупать продукты и много чего ещё.

— Что-то я в вашей жизни не понимаю, — с сомнением произнесла Кара. — А разве ты всего этого не делала после того, как ушла от мужа?

— Делала, конечно, — согласилась я. — Но чувствовала себя свободной, знала, что я отвечаю только за себя и за Алинку, и что никто не будет высказывать мне, что делать и как жить.

— Понятно, — со смешком ответила сова. — Только ты можешь высказывать, кому что делать и как жить.

— Если ты о Верегарде и Грайне, то они сами виноваты, я не просила тащить меня сюда, — я поправила корону. — А тебе я вроде ничего не высказывала.

— Вообще-то я говорила об Ири и твоей дочери, — сказала Кара. — Почему бы тебе не оставить их в покое и не заняться своими делами?

— Хоть ты не трепи нервы, — отмахнулась я. — Не хочешь пожить со мной в моем доме, так я тебя силой не тяну, оставайся тут. Только проследи, чтобы мне не грозила никакая опасность.

— Нет уж, — буркнула сова. — Тебя должен кто-то контролировать и, по-моему, кроме меня никто не сможет этого сделать.

Из дома я вышла, с трудом сдерживая раздражение. День не задался с самого утра.

Я шаталась вокруг дома, изменяя всё, что противоречило моим представлениям о красоте и удобстве. Начала с ужасных цветов Верегарда. После того, как их стебли оказались зелёными, а сами цветы — жёлтыми и красными, клумба стала выглядеть гораздо жизнерадостнее. Странно, что олепята не проявляли к ней интереса, хотя до этого один из них с удовольствием слопал из моих рук букет до последнего лепестка. Может, они едят только с чьих-то рук?

Эксперимента ради я сорвала один цветок и, призывно помахивая им, двинулась дальше. Никакого эффекта — лазят, бегают, порхают и не обращают на меня внимания. На сидящую на крыше Кару они, правда, настороженно поглядывают, возможно, чуют в ней опасную хищную птицу.

После цветов Верегарда меня в этом мире больше всего раздражал сам дом. Я сменила стеклянную крышу на деревянную и поправила несущие стены коридора, вставив в них сверху большие стекла в деревянных рамах. Затем растянула стены, добиваясь, чтобы дом принял нормальную четырехугольную форму, а не выглядел, как безумный теремок с пристройками для каждого из жильцов, и добавила больше окон.

— Зачем всё это? Нормальный же дом был, — попытался протестовать Грайн.

После того, как я высказала всё, что думала об этом жилище в частности и оформлении мира вообще, оба моих подопечных исчезли за дверью и какое-то время не показывались мне на глаза. Вот и хорошо, они действовали на меня раздражающе. Кара молча наблюдала за мной с крыши и ни во что не вмешивалась. С домом я немного разобралась, теперь пора было приняться за мир в общем и целом.

Через какое-то время у подножия горы маленьким фонтанчиком бил подземный родник, стены дома увивали выросшие за пару часов лианы с крупными красно-зелёными листьями, рядом с домом росли два молодых дубка и три клёна. Голые горы я насадила молоденькими соснами и кипарисами, и воздух начал насыщаться запахом хвои.

Итак, воздух улучшен, увлажнение земли и воздуха появилось. Фауна в виде олепят тоже присутствует. Что бы ещё придумать в этом мирке? Хорошо бы какой-нибудь водоём, но сюда даже маленький пруд