Он не договорил: я оттолкнула его, взметнулась вверх, словно меня поставила на ноги необоримая сила, и процедила сквозь зубы:

 – Ещё раз скажешь, что я должна поступать так-то, потому что я девушка, и получишь по роже.

Карин сверкнул глазами, но промолчал. Сидел как был, напряжённый, снова злой, только сжимал челюсти так, что перекатывались желваки под гладкой смуглой кожей.

И тут сказал отстранённо:

 – Можешь не признавать этого сколько угодно, но ты девушка и, следовательно, слаба. Вторым мечником да, ты вполне можешь быть, но не основным.

В ушах у меня зазвенело. Едва различая среди этого шума свой собственный голос, я тоже спросила тихо и отстранённо:

 – Я слаба? А ты помнишь, кто выиграл нашу дуэль? Если я слаба, то ты тогда как?

Карин вспыхнул. В глазах сверкнул гнев.

Если он скажет сейчас, что поддался, я выйду отсюда и вообще никогда с ним не заговорю.

Он, кажется, прочёл эту мысль по моему лицу, потому что резко выдохнул и отвёл глаза. Потом встал. Выпрямившись он был куда выше меня, и, чтобы не проиграть ему морально, я опустила подбородок ниже и выставила вперёд правое плечо, как будто готовилась к схватке.

 – Сатьян... – он шагнул вперёд – я отступила. Тогда он остановился. – Давай не будем ссориться. Давай просто пойдём сейчас к Имсену, и ты откажешься.

 – С какой стати я буду отказываться?

По лицу Карина прошла тёмная волна.

 – Если ты не забыла, мы с тобой встречаемся.

 – И что?

 – Если ты мной хоть немного дорожишь, то откажешься.

Я задохнулась от возмущения. Так-так, теперь в дело пошёл шантаж! Не дожидаясь, что Карин скажет или сделает следующим, я повернулась и выскочила наружу. Внутри всё кипело от гнева.

«Если ты мной дорожишь»! «Ты девушка, следовательно, слаба»!

Я выросла, постоянно слушая эту песенку – под которую мне запрещали всё что попало, логично это или нет. Но теперь, теперь мне почти восемнадцать – и я хочу заниматься делом, которое мне по душе. Я всю жизнь мечтала об этом. И вокруг полно девушек-боевиков – пусть не так много, как парней, куда меньше, чем стихийниц или целительниц, но всё равно – почему это я должна уступать роль, которая мне нравится, которая мне подходит, которая доставляет мне огромное моральное удовлетворение – ради чьих-то желаний?

От злости перед глазами всё туманилось, и я даже не заметила, как преодолела дорогу от мужского общежития до нашего.

Пришла в себя только очутившись в чьих-то объятиях и услышав весёлый голос:

 – О! Мечница!

Я подняла голову и увидела чёрные глаза Анса. Он посмеивался, заглядывая мне в лицо. Видимо, он как раз спускался, и я влетела в него на всей скорости. Хорошо хоть с лестницы не снесла. Запоздало я огляделась и обнаружила, что мы стоим на площадке в промежутке между первым и вторым этажами, я держусь за складки одежды Анса, а он, в свою очередь, придерживает меня за плечи.

 – Куда несёшься сломя голову?

Я заставила себя улыбнуться. Кажется, вышло паршиво, потому что Анс вдруг стал серьёзным:

 – Что-то случилось?

 – Нет, ничего. Не обращай внимания, – снова улыбнувшись, я уже хотела отцепиться от него и идти дальше, как неожиданно для себя призналась: – Поссорилась с Карином.

 – Этот тот парень, которого избили? Он твой друг?

Я отодвинулась и промолчала.

 – Или больше, чем друг?

Анс, кажется, сказал это с намерением пошутить, но мне словно нож в брюшину загнали. Зачем я вообще согласилась встречаться с Карином? Хотя… хотя он же и тогда пытался меня шантажировать, я просто не заметила. Сказал, мы или встречаемся, или он уходит. Знал, что я дорожу нашей дружбой.

Я замотала головой.

Не буду об этом думать. Надо забыть на денёк-другой, и всё будет по-прежнему. Карин поймёт, что перегнул палку, я, может быть, расскажу ему про Хранителя. И вообще, сейчас надо готовиться к Турниру победителей.

 – Круто! Это прекрасная новость, – невпопад обрадовался чему-то Анс. – Слушай, а как насчёт прогулки? Покажешь мне всё тут.

Я с удивлением уставилась на него. Какой резкий переход. А может, согласиться?

Но потом с сожалением покачала головой:

 – Извини. Давай в другой раз. Не то настроение.

 – Ладно. Давай в другой. Как насчёт завтра?

Как расстроена я ни была, всё равно рассмеялась. Какой же он упорный и настойчивый! Чем-то это мне даже импонировало.

 – Давай завтра решим, – ответила с улыбкой.

 – Эх. Ну ладно. Только потому, что я знаю: девушки-боевики всегда держат слово.

Я снова засмеялась:

 – Когда это я успела дать тебе слово?

Анс улыбался мне в ответ – и вдруг взял за руку.

 – Знаешь, – сказал он, нежно поглаживая мою ладонь, – а совсем скоро День Идины. В наших местах есть поверье. С кем ты проведёшь ночь этого дня, с тем навсегда будешь вместе.

Я почувствовала, как горячая волна заливает щёки. Во-первых, от неожиданно интимного прикосновения, во-вторых, от пристального взгляда, а в-третьих – от слов.

Это что, намёк? Это он мне переспать предлагает?

Хотела вырвать руку – он удержал. Тогда просто спросила:

 – Что ты несёшь?

Анс не сразу понял, а как понял – расхохотался:

 – Ой не могу! Не в этом смысле! Не переспит, глупая, просто проведёт ночь! Встретит рассвет, если хочешь.

 – И какое это отношение имеет ко мне?

Он не ответил, только пожал плечами с хитрой улыбкой. Мол, я всё сказал, больше ничего не знаю.

Тут сверху послышались шаги, и из-за лестничного поворота показался парень. Я сразу его узнала: тот самый, с повадками ар-терана. Увидев нас, он остановился, его взгляд метнулся на моё лицо, ожёг холодом ледяных глаз, потом на лицо Анса, а потом на наши соединённые руки, потому что Анс продолжал держать мою ладонь в своей. Чётко очерченные губы скривились в презрительной ухмылке.

Меня охватила сложная смесь чувств. Одновременно захотелось выдернуть руку и, напротив, позволить Ансу держаться за неё сколько угодно, чем дольше, тем лучше, по крайней мере, пока этот придурок не скроется с глаз.

Но Анс, кажется, тоже напрягся. Выпрямился, меряя взглядом вновь появившегося. Отпустил мою руку, но вместо того чтобы отойти, наоборот, шагнул ближе и приобнял меня за плечи.

 – Тебе что-то нужно? – вежливо поинтересовался у парня. – Чего застыл?

Тот промолчал. Теперь он смотрел только на Анса, и смотрел неотрывно, глаза в глаза. В воздухе запахло грозой. Я почувствовала себя неуютно: эти двое словно общались без помощи слов, одна я стояла, ничего не понимая. Наконец тот, второй, мотнул головой и ледяным голосом обронил: