Я не успела ничего предпринять, только выставила вперёд меч, по-детски пытаясь заслониться. В следующий миг выплеснувшееся с другого конца поля заклинание, похожее на слитный чёрный рой мелко жужжащих мушек, настигло меня.

Кажется, я кричала. Не от боли, или боль я не запомнила – но в горле и лёгких поселилась надсадная резь, когда всё закончилось. Только что я была в центре поля, а теперь стояла лицом к ограждению, словно пыталась убежать. Резерв был больше чем наполовину выпит, меч исчез, из-под ногтей текла кровь: кажется, я пыталась руками разодрать магическую ограду.

Сидевшие рядом с ней зрители подались назад, и их взгляды были полны восторженного ужаса.

Хагос! Я обернулась, призывая меч. Использовала разом три заклинания, повышая скорость, физические силы и энергетический запас – пусть я надорвусь, но не проиграю! Ринулась через всё поле к противнику. А тот, не спуская с меня насмешливого взгляда, отступал по кругу. Мелкие назойливые огненные шарики беспрестанно атаковали меня, словно град, капля за каплей выжирая едва пополненный энергетический резерв.

И, что хуже всего, животновод снова взмахнул рукой, вызывая своего зверя.

В отчаянии я скрипнула зубами. Неужели проиграю? Вот так запросто, не сумев до него даже добраться?

Хранитель!

С каждым разом обращаться к его силе становилось всё легче. Вот и сейчас, стоило позвать, как меч полыхнул алым, и я почувствовала, как восстанавливается энергия. Опутавшая меня чужая магия вспыхнула, оплывая. Сразу прибавив скорости, я ринулась в атаку.

Красавчик-животновод уже не улыбался. Метнулся было в сторону, но я нагнала его и пару раз ударила «молотом Аррага» – одним из мощнейших боевых заклятий. Щит животновода лопнул, осыпаясь мелкими осколками.

Так тебе, паршивец! Я хотела было ударить снова, но тут меня снесла с ног каменная глыба. Вернее, так мне показалось – на самом деле это был чёрный пёс.

Опрокинув меня на песок, он взгромоздился мне на грудь, чуть не ломая рёбра своим весом. Я стиснула зубы, используя укрепляющее тело заклинание. Горячее дыхание ударило в лицо, упали золотые капли слюны, с шипением прожигая кожу. Перед глазами мелькнули острые белые клыки.

Я скинула его с себя каким-то неимоверным усилием. Вскочила, снова взывая к Хранителю, сливаясь в одно целое с его яростным пламенем. Исполосованная чужими заклятиями, с почти полностью выпотрошенным энергетическим резервом, я словно сама стала пламенем.

Ненавистное смазливое лицо исказилось в маске испуга.

 – Я сдаюсь! – животновод отлетел, неуклюже проехавшись задницей по песку, выкинул руку вверх, прося пощады.

И запел рог, возвещая мою победу.

Вокруг орали, бесновались, топали. Над полем снова гремело моё имя. Похоже, никто не ожидал увидеть такую яростную схватку, ведь сражались всего-то первый и второй курсы.

Я выпрямилась. Дыхание вылетало из лёгких с хрипом и свистом, лицо и шея горели. Чтобы устоять, опёрлась на меч, воткнула лезвие в песок. Его алый огненный блеск тоже потускнел, как будто и Хранитель вымотался в этом бою.

Хагосов животновод… надеюсь, больше никогда мне не придётся сражаться ни с одним из их ядовитого племени.

На поле выбежали целители, помогли встать моему противнику. Увели, попутно залечивая раны. Сейчас он, жалкий, грязный, хромающий, ничуть не напоминал того самоуверенного красавчика, каким был в начале боя.

Меня тоже атаковали целители. Умело прощупали, по-быстрому накинули остужающую и обезболивающую магию, повели в комнату отдыха. Только, выходя с поля, я споткнулась, встретившись взглядом всё с тем же темноволосым и голубоглазым зазнайкой.

Он стоял неподалёку, на отгороженной площадке для служащих. Сложил руки на груди и смотрел на меня неодобрительно. Я вспыхнула: почему-то стало стыдно, что обладая Хранителем я чуть было не проиграла позорно второкурснику. А ещё на межакадемические собралась, дурёха.

Но в следующий миг проснулась гордость. Не проиграла же! Да, сначала растерялась, но потом собралась, и Хранитель пока ни разу не подвёл, и управляюсь я с ним легко. Вот и нечего смотреть на меня с таким осуждением во взгляде.

Фыркнув, я прошла мимо, но его взгляд всё равно продолжал буравить мне спину, аж между лопатками свело.

Целители быстро меня отпустили. Правда, строго-настрого запретили перенапрягаться, если я хочу и завтра быть в состоянии использовать магию.

Поначалу я пошла домой, мы с Лидайей пообедали, отдохнули, а потом – потом к нам опять пришёл Ларн, и я почувствовала себя третьей лишней.

Раньше я сбегала в такие дни к Карину. Но сейчас – я до сих пор не помирилась с ним, и вообще даже не видела его после нашей ссоры. На сегодняшнем турнире он тоже не появлялся. Видимо, ещё не перегорел – или решил таким образом заявить протест.

В общем, к Карину идти было нельзя, и я отправилась в зал.

Едва начало вечереть, с восточной стороны неба медленно накатывала облачная мгла. На западе садилось солнце, окрашивая сухую землю академии в красно-коричневые тона.

Я тихо насвистывала себе под нос – неумело, зато старательно. Проходя мимо подсобки, бросила туда взгляд. Совершенно случайно, а не потому что надеялась встретить (скорее надеялась не встретить!) того темноволосого.

И обалдела.

Окошко подсобки было приоткрыто, и из него как раз высовывалась белая ласка.

Увидев меня, она остановилась. В чёрных глазках мелькнул совершенно человеческий страх. И ласка юркнула назад.

 – Стоять!

Я бросилась за ней. Сначала к окну, но обнаружила, что оно на защёлке и открыта лишь маленькая щель, в самый раз, чтобы только ласке прошмыгнуть. Тогда я с силой налегла на раму снаружи, опуская её. С негромким щелчком окно закрылось.

Попалась!

И я бросилась в обход дома, к двери. Теперь эта маленькая негодница никуда от меня не денется.

Внутри было темно. Я остановилась на пороге, заметалась глазами по комнате. Искала белое пятно, но вместо этого вдруг заметила на диване человека.

Темноволосый парень, мой недобрый знакомец, медленно сел, не спуская с меня взгляда. Плед, которым он укрывался, сполз, обнажая наполовину расстёгнутую рубаху и чёрный кожаный шнурок на крепкой шее.

Я поспешно отвела взгляд. В лицо дохнуло непрошеным жаром. А когда я услышала тихий, но очень явственно различимый смешок, то вообще стало невмоготу. Разозлившись, я спросила с нарочитой грубостью:

 – Ласку не видел?

И почти сразу об этом пожалела: какой смысл расспрашивать его, видно же, спал человек.

 – Ласку? – диван скрипнул, когда он встал. Тяжело вздохнули доски пола, отвечая чужим шагам.

Я напряглась, но парень только остановился рядом. Правда, от его близости и жара разгорячённого со сна тела, а ещё какого-то удивительно родного и одновременно будоражащего запаха по телу побежали иголочки, кровь горячим вином заструилась по жилам.