– Кать! – крикнул я сестру, после того как с Макаром распрощался.

– Чего? – ответила та, стоя кверху попой и выпалывая сорняки.

– Ты мне парочку картин не дашь? Вдруг смогу кого-нибудь твоим мастерством заинтересовать. Но сразу скажу: иллюзий питать не стоит. Это если счастливый случай подвернется, понимаешь же, что сам никто и звать меня никак в большом городе.

– Вань, да ты сам выбери, – махнула та рукой по направлению к бане. – Мне не жалко, а то батя в итоге их на растопку пустит.

– Договорились, – сказал я ей и отправился по проторенной дорожке на чердак.

Выбирал небольшие картины, те, которые смогли задеть что-то в душе. Сам-то понимаю, что рисовала, или правильнее – писала, их девушка с душой, а материалы имела дешевые. Те же холсты – грубые и плохого качества, краски оставляли желать лучшего, но, блин, смотрелось изумительно. Десяток набрал, но потом стал сортировать и оставил три картины. Чем черти не шутят! Вдруг и правда случай какой подвернется. Да и для девушки это не потеря, а хоть мизерный, но шанс.

Обратная дорога до дома знахарки прошла в раздумьях. И связано это было с предстоящим вечером. Намеки графини понятны, мой организм на девушку реагирует в определенном ключе, впрочем, молодое тело парня и в отношении других девиц откликается аналогично. Правда, на сестру, а и у нее есть на что посмотреть, реакция оказалась совершенно спокойной. Может, мы с ней и впрямь родня? Черт! Опять мысли съехали не в ту степь. Что с Машей-то делать, наставить рога ее мужу? Проблем же обрету!..

А сейчас их, можно подумать, нет! Ладно, «поплыву по воде», та куда-нибудь да вынесет.

Время к вечеру, мы добрались, и встретил нас Лаврентий, как всегда, выглядевший безукоризненно. Прошке, к моему немалому удивлению, он протянул бутыль самогона с кругом колбасы и лепешкой.

– Заслужил, можешь отдохнуть, но песен не горлань! – сказал кучеру Лаврентий.

– Обижаешь-с! – растянул тот губы в довольной улыбке.

– Сгинь! – махнул рукой слуга девушки, а потом добавил: – О лошади не забудь позаботиться!

– Это в первую-с очередь-с! – взял под уздцы лошадку Прохор и повел за изгородь.

– Так, Ваня, над твоими бедами поразмыслил. Есть пара путей, – делая шаг в сторону моего шалаша и доставая пачку папирос, проговорил Лаврентий. – Курить будешь? – протянул он мне папиросы.

– Благодарю, – взял я одну, прикурил и, выпустив дым, дождавшись, когда Лаврентий повторит мои действия, спросил: – Какие варианты?

– А сколько ты планируешь еще Марию Александровну тут лечить? Как понимаю, можем же и в любом месте ее твоими лекарствами потчевать.

– Да, ты прав, можем, наверное, уже в путь-дорогу собираться. Нужно бы состояние графини уточнить да завести настаиваться лекарство. Но для этого необходимо к пчелам наведаться и прополис собрать, – поежился я от мысли, что потом опять придется вытаскивать из себя десяток (в лучшем случае) жал.

– Вечером справишься о здоровье Марии Александровны – тогда и решишь, можем ли ехать. Насчет верховой езды, – Лаврентий чуть улыбнулся, – наука несложная, в Москве есть знакомые на конюшнях, которые поставляют скакунов во дворец. За пару дней научат в седле держаться. С битвами на саблях – хуже, тут с младенчества приемам и реакции учат. Кое-чему научить могу – как правильно в стойку становиться и движения делать, но не более того.

– Был бы благодарен, – кивнул я ему.

– Тогда завтра и начнем. Пойду в лес, подыщу подходящий инвентарь и его ножичком выстругаю, – усмехнулся каким-то мыслям Лаврентий. – А, чуть не забыл, Пелагея-то отправилась к какой-то родне, пару дней ее не будет.

– На нас свое хозяйство оставила? – поразился я.

– На меня, – коротко ответил тот. – Не переживай – справлюсь. А ты иди-ка, ступай к Марии Александровне, заждалась она, поди, – легонько подтолкнул он меня к дому.

У меня чуть не вырвалось: «Охренеть!» Он же явно на путь сводничества встал и своей ролью доволен. Нет, сам-то я ни одной частью тела ничего против не имею, наоборот, «за» голосую.

Захожу в дом, стучусь в комнату графини.

– Ваня? Проходи, открыто! – доносится из-за двери голос.

Полумрак царит в комнате, несколько горящих свечей на накрытом столе. Бутылка шампанского в ведерке, фужеры на длинных ножках, столовые приборы, различная снедь, и Мария Александровна стоит в прозрачном пеньюаре, через ткань которого виден каждый изгиб ее тела. Шумно сглотнул, а девушка весело засмеялась и произнесла:

– Сперва меня осмотришь и решишь, в какой стадии лечение, или перекусим?

Провоцирует! Нет, какая, к чертям, провокация! Это настоящее соблазнение, и против я ничего не имею. Она замужем? К черту! Шаг вперед – и мои руки обхватили талию девушки, резко притянул ее к себе, в глазах графини удивление и искорки радости. «Осматривал» девушку вдумчиво, не один раз, с перерывами на трапезу. Кстати, Прошка расстарался – деликатесы не местные, явно мотался в город. Ну, план графиня свой осуществила, осталась довольна и удовлетворена. За всю ночь ни разу не кашлянула, что радует, а жар тела не в счет: у самого температура и давление поднимались не раз.

– Вань, а где ты так научился шампанское открывать? – неожиданно спросила графиня, лежа на кровати полностью обнаженной и потягивая напиток.

– А что, его можно еще как-то открыть?

– Нет, – задумчиво ответила та. – Но без практики не справиться, а…

– А с тобой-то справился? – медленно склонился над девушкой.

– Да! Справился! Пощады! – сделала она испуганные глаза, переместив взгляд ниже моего пояса.

– Ты меня соблазнила, так что терпи, – хмыкнул я, отбирая у девушки бокал.

Уснули в обнимку, когда стало светать и петух явно намекнул, что вставать пора.

К моему облегчению, болезнь удалось загнать на задворки. Вылечилась или нет? Ответа у меня нет, надеюсь, что помогли плесень и настойка. Однако продолжить лечение необходимо, и обследовать Машу стоит чаще, желательно каждый день, а может, и чаще. Это последние мысли, после чего я провалился в сон.

К обеду проснулись, как и собирался, еще разок ее обследовал, а потом, перекусив, радостно себе под нос напевая, отправился на поиски Лаврентия. Тот обнаружился в моем шатре.

– Можем в город выдвигаться, – вместо приветствия сказал я ему.

– Сегодня не получится, – отрицательно мотнул тот головой.

– Это – да, сегодня необходимо прогуляться к пчелам, – согласился я с ним, а потом поинтересовался: – А почему ты сказал, что не выйдет?

– Прошка к утру протрезвеет, Пелагея послезавтра вернется, – пояснил мне слуга. – Графиня здорова?

– Болезнь отступила, – подтвердил я, но честно признался: – Полностью или временно – сказать не могу, но надеяться нужно на лучшее.