— Не положит, сэр. Болезнь у него в голове, а мастерство в руках.

Какое-то время они шли молча, капитан Хольмер взвешивал слова Джека.

— А может, ты и прав, ведь действительно мастерство — оно в руках…

— Во сколько у них атака?

— Как доберутся, так и атакуют. От предполагаемого места высадки до базы арконов четыре километра. Перед высадкой зенитные позиции обработают стритмодули. По крайней мере, так было задумано, — добавил капитан и вздохнул.

Джек его понимал, часто при таких сложных операциях кто-то куда-то не успевал, ведь тем же стритмодулям для удара следовало преодолеть пару сотен километров.

Примерно в половине шестого утра дверь в кубрик Джека распахнулась и кто-то бесцеремонно включил верхний свет, отчего в комнате сразу стало неуютно.

— Что? Кто это? — хрипло спросил Джек, приподнимаясь, и увидел лейтенанта Хирша, в прожженном комбинезоне, но с улыбкой на лице.

— Стентон, почему спим?

— Потому что рано, сэр, подъем у нас в семь, если вы не забыли…

— Как ты разговариваешь с командиром взвода?! Ну-ка встал, упал и отжался! Пятьдесят раз… Хотя нет, прошлый раз ты выиграл спор на шестидесяти. Семьдесят раз — встал и отжался!

— Да что случилось-то? Вы просадили свой «грей»? — спросил Джек, спуская босые ноги на пол.

— Нет, — отмахнулся лейтенант и, шагнув к столу, сел на казавшийся детским для него стул. — Моя машина в порядке, но два «гасса» и «чино» продырявлены основательно.

— Потери? — быстро спросил Джек.

— Сид Хардин ранен, а Стретфорду — земляку Рыбака повезло, хотя чуть ракетой пополам не разорвало.

— Так они, что, совсем плохи?

— Ну, месяц на простынку гадить будут, это точно, — лейтенант вздохнул и взъерошил обгоревшие волосы.

— А почему вы в таком виде, сэр, если «грей» уцелел?

— Стретфорда в кабине зажало, пришлось выскакивать и по песку, блин, как цапля между снарядами прыгать. Но успел, сумел как-то выдернуть его… Хорошо Папа Рико в форме был, два залпа — и оба точных, от бетонных закладок только башни остались. Помог он здорово, а то бы нас там зажарили.

— Термобарами сыпали?

— Да уж…

Джек вздохнул — сна как не бывало. Термобары жгли металл, словно бумагу, правда, использовали их только с близкого расстояния и часто прямо из окопчиков. Но могли и с позиций накидывать, вот как у лейтенанта получилось.

— Как же вам удалось уйти?

— Ну я же сказал — Папа Рико хорошо отработал, у его «гасса» чуть пушка не расплавилась, как он садил налево и направо. Придется ему проставиться.

— Придется, — кивнул Джек.

Для него после «Машинерии» тоже проставлялись, но, поскольку он пил немного, то отпил у каждого из проставлявшихся по символическому глотку. Это была лучшая награда, отражавшая доверие боевых товарищей.

— Ну, а по делу что-то получилось? — спросил Джек.

— Да ни хрена!.. Ждали нас.

— Как, ждали?

— А так! — воскликнул лейтенант и хлопнул по столу. — Сдали нас, Стентон! Предала нас какая-то сука из своих!

— Да ну? — не поверил Джек.

— Точно тебе говорю, — понизив голос, проговорил лейтенант и посмотрел на свои часы. — Через полчаса Джо на эвакуаторе подкатить должен.

— Джо? Он же здесь оставался.

— Оставался, но потом мы его вызвали — туда на вертолете, а обратно на эвакуаторе из танкового полка. У них эвакуторы посолидней нашего будут — «гасса» и «чино» разом на спину закинул и попер.

— И как он успеет, далеко ведь?

— Далеко, — согласился Хирш и снова взглянул на часы. — Вот полночи и шарашил не останавливаясь.

— Ничего себе.

— Ну не бросать же свои машины на чужом поле?

— Это — да, — согласился Джек. — Печенья хотите, сэр?

— Печенья? Хочу. А у тебя есть?

— Есть. Овсяное. И молоко в холодильнике.

— Вот так фокус! А откуда у тебя?

— Хотел вас как-нибудь угостить, да все случай не подворачивался, — признался Джек, натягивая штаны.

— Ладно врать-то, — отмахнулся лейтенант и полез в холодильник. Джек спорить не стал. Он действительно купил печенье, чтобы угостить лейтенанта, поскольку очень жалел этого человека, заболевшего после ранения странной нервной болезнью, сделавшей из него мнительного старика.

Каково было видеть такое, ведь он знал лейтенанта Хирша как строгого и требовательного офицера, пилота со стальными нервами.

Жалко его было, очень жалко.

— Не, ну ты меня просто обрадовал! — сказал лейтенант, возвращаясь за стол с пакетом молока и двумя пачками печенья «Овсяное традиционное».

— А где ваша трость, сэр? — спросил Джек.

— Костыль? Да я его потерял где-то, должно быть, когда выскакивал из кабины. Да он мне и не нужен больше, я уже почти не хромаю.

Хирш налил в стакан молоко и положил в него три печенья — на размачивание. Это был его любимый способ, освоенный в раннем детстве.

— Видимо, излечился, когда по песку цаплей вытанцовывал, а осколки, знаешь, по штанинам так — щелк-щелк, но я не боялся, я понимал, что это не их день, а вот когда термобары полетели — ужаснулся в полной мере. Рванул метрах в трех от меня, и всего прямо как сухим паром обожгло. Думал, сгорю! Но все ограничилось порчей штанов.

Лейтенант сунул палец в прогоревшую дыру в комбинезоне и вывернул ее обуглившиеся края.

— Совсем новый комбез был, я его у скобаря за полпузыря горькой выменял… Пропала одежка!

Джек успел умыться и одеться, а лейтенант съесть полторы пачки печенья, когда со стороны парка донесся грохот гусениц эвакуатора, позаимствованного в танковом полку.

— Ну вот, Джо прибыл! — произнес лейтенант, поднимаясь из-за стола и засовывая в прогоревшие карманы оставшееся печенье. — Ты идешь?

— Конечно! — сказал Джек.

Они вышли в коридор и увидели там Папу Рико. Джек поразился тому, насколько измученным тот выглядел, хотя его комбинезон, в отличие от одежды Хирша, был в полном порядке.

Все вместе они вышли из казармы и поспешили в техпарк, над которым поднимались облака черного дыма из выхлопной трубы эвакуатора. Машина сердито рычала, маневрируя на тесном для нее дворе, чтобы сгрузить туши поврежденных роботов.

И хотя Джек знал, что обошлось без потерь, он бежал за прихрамывающим лейтенантом, сильно волнуясь.

Но ничего такого, чего бы он еще не видел, в техпарке не было. Огромный, по здешним меркам, эвакуатор развернулся и подставил груз под выносные двутавры кран-балок. С них спустились кованые крюки, которыми механики подцепили подбитые машины и утащили в темные пасти распахнутых ворот.