– Я больше не буду, – говорю я, звучит это страшноглупо.

– Ты даже не представляешь, как ты мне осточертела.

Я отворачиваюсь к окну. Это невероятно, но я реву. Хмурюсь,давлюсь слезами и боюсь повернуть голову.

Весь следующий день я вожусь с фотографиями. Одорожно-транспортном происшествии Стас мужу не доложил, за что я емублагодарна. Вечером в столовой я демонстрирую Вадиму свои творческие успехи. Онс готовностью обсуждает каждую фотографию.

– Узнаешь? – говорю я, когда дошла очередь дофотографии Стаса. – Я и не думала, что твой золотой парень умеет улыбаться.

– Ты его просто не любишь, – смеется Вадим. «Чтоза дурацкая фраза?» Я смотрю из-за его плеча на снимок, и две мысли не дают мнепокоя: почему я так долго пялюсь на физиономию Стаса с чувством подозрительными для меня несвойственным и с какой стати я не показала мужу фотографию, гдеСтас рядом со мной?

Потратив полночи на копания в своей бездонной душе, твердорешаю держаться от Стаса подальше. Оно, конечно, очень забавно посмотреть нато, какой он без своей защитной брони, что для женщины с моим самолюбием имеетчуть ли не принципиальное значение, но как бы эти игры не завели меня чертзнает куда.

Хватает меня на пару дней. Жара стоит страшная, яприкидываю, с кем из подруг податься на речку, трачу на это полчаса и вздыхаю.Сегодня вторник, нормальные люди трудятся. В конце концов решаю ехать одна, тоесть со Стасом. О чем и сообщаю ему через пять минут.

– Вадиму позвони, – говорит он.

– Зачем? К его приходу мы вернемся.

– Позвони, он должен знать, где ты.

Вадим дал милостивое разрешение, и мы едем на речку. Машинуоставляем на пригорке. Я расстилаю полотенце, раздеваюсь, стоя спиной к Стасу.Он укладывается метрах в трех от меня. Я закрываю глаза, мысли мои становятсятягучими, надо бы перевернуться, да лень, и тут Стас говорит:

– Обгореть не боишься?

– Не боюсь.

– Я купаться. Пойдешь?

Кажется, меня приглашением почтили, ну и денек. Я встаю ииду следом за ним к воде. Плаваю я хорошо, но за Стасом мне не угнаться. Где-тона середине реки я бросаю соревнование и плыву так, для удовольствия. Он достигпротивоположного берега, стоит по пояс в воде и вроде бы меня ждет, нырнул парураз и поплыл навстречу. Я не обращаю на него внимания. Молча выхожу из воды иукладываюсь на полотенце. Стас возвращается минут через десять. Я достаю изсумки книгу, делаю вид, что читаю. Вновь иду купаться, Стас за мной.

– Нам домой не пора? – спрашивает.

– Я никуда не тороплюсь.

– Уже три часа.

– Ну и что? Сегодня я молчу, за руки тебя не хватаю.Вадим знает, где я, так что заткнись.

– О’кей, мэм, заткнулся, – нагло ухмыляется он.

Он все еще стоит в воде в нескольких метрах от меня и скалитзубы. Я переплываю речку и поднимаюсь по крутому склону. Ничего интересногонаверху нет, потоптавшись минут пять, подхожу к краю и поглядываю на воду.Нырнуть, что ли? Стас с любопытством наблюдает за мной.

– Хочешь нырнуть? – кричит он.

– Не твое дело.

– Как личный телохранитель, должен предупредить – мысльне самая удачная, можешь свернуть шею.

С тоской думаю, что теперь мне точно придется нырять. Выбираюсамый безопасный вариант и прыгаю солдатиком. Погружаюсь в воду, касаюсь ногамидна, и сразу возникает острая боль в левой ноге. Выныриваю, хватаю ртом воздухи тихо поскуливаю. Слава богу, Стас меня не слышит. К горлу подступает тошнота,я глубоко дышу, чтобы с ней справиться, боль не проходит. Вытягиваю ногу изводы, чтобы посмотреть, что с ней. Тошнота наваливается с новой силой. Я плыву,стиснув зубы, и каждые двадцать секунд напоминаю себе, что я пошла в маму итвердости характера мне не занимать. Выбираюсь на прибрежный песочек,откидываюсь на руки. На песке кровавый след. Рассматриваю свою стопу, порезглубокий. Прикидываю, как пронести свои кровавые раны мимо Стаса, тут и егонелегкая приносит.

– Что с ногой? – Он садится на корточки, приподнимаетмою ногу. – Бутылка?

– Наверное.

– Зато прыгнула. В следующий раз умнее будешь.

– Ты бы помолчал, а? Без тебя тошно.

– Сейчас аптечку из машины принесу, а то кровьюистечешь, как поросенок.

– Ага, – киваю я. – Непременно истеку,телохранитель хренов, чтобы ты премии лишился.

Возвращается он быстро и берется за мою ногу.

– Надо ехать в травмпункт, располосовано будьздоров, – сообщает он хмуро.

Наши взгляды встречаются. Мне становится не по себе.

– Что? – спрашивает Стас. – Оченьбольно? – Я сглатываю ком в горле. – До машины дойдешь или помочь?

– Дойду.

Я встаю и делаю пять шагов. Стас наблюдает за мной.

– Ясно. Идти ты не можешь.

– Могу. Только медленно. Ты бы двигал вперед, не такаябольшая радость ковылять под твоим чутким взором.

Уродливыми прыжками добираюсь до одежды. Натягиваю платье,беру шлепанцы и прикидываю расстояние до машины. Стас не спеша одевается изаявляет без улыбки:

– Я, конечно, никуда не тороплюсь, но такими темпами дотачки ты добредешь к утру, если еще раньше не истечешь кровью.

– Чему ты, само собой, будешь рад.

– Наоборот, я же премии лишусь. Может, ты на время своюгордыню в одно место засунешь и я тебя до машины донесу?

– Засунула. Неси.

Он подхватывает меня на руки и идет к машине. Сердцестремительно ухает вниз и назад не возвращается. Чувствую я себя хуже некуда.Прижаться к его груди боюсь, не знаю, куда руки деть, а тут еще сердцевернулось на место и стучит так, что глухой услышит.

– Если ты обхватишь меня за шею, будет удобнее и тебе имне, – говорит Стас.