изображена в границах государства Тиграна Великого- от моря и до моря. И это не считается национализмом. Азербайджанцы тоже не отстают- у них мечта соединиться в одно государство с восточным Ираном. А, что касается грузин, то те уверены, что они богом избранный народ, у них все лучшее и артисты, и композиторы, и художники, а все другие- это просто случайный продукт эволюции. Конечно, — добавил майор, — простые люди, особенно, кто прошел Отечественную войну, искренне уважают русских, но вот профессура и прочие интеллигенты постоянно мутят воду во всех республиках. А попробуй просто намекнуть, что они националисты- мало не покажется, забудешь на каком свете живешь.

Он щелчком пальца выбросил окурок, который упал на землю в нескольких шагах.

— А наше руководство, — он показал пальцем вверх, — думаешь, не знает обо всем этом? Знает и хорошо знает, но придерживается принципа: худой мир лучше доброй ссоры. Вот и дождались событий в Агдаме и Степанакерте. Но, попомни мои слова, это все еще даже не цветочки, а так, бутончики, ягодки еще впереди. Ленинская национальная политика, которую мы считаем единственно правильной, еще принесет нам сюрпризы. Короче Серега, — он полуобнял старшего лейтенанта за плечи, — как говаривал товарищ Сухов, Восток — дело тонкое, а мой дед, бывало, любил повторять — не верь никому, никто не обманет. Пошли, что ли, еще по рюмке поднимем за твою удачу на новом месте!

2.

В правоте Ширяева Сергею представилась возможность убедиться довольно скоро. В поезде Тбилиси-Москва, он оказался в одном купе с представительным грузином средних лет. Когда пришло время ужина, тот достал бутылку коньяку, многочисленные закуски. Разлив в принесенные проводником стаканы коньяк, он сказал:

— Предлагаю выпить за знакомство.

Сергей вначале отказался, сославшись на то, что сыт, но попутчик не принимал никаких возражений, пришлось уступить, тем более, что тот оказался весьма солидным человеком, кандидатом исторических наук, доцентом Тбилисского университета.

После нескольких тостов за знакомство, за родителей, за старшего брата — русский народ, Матросов, представившись строевым офицером, получившим назначение в одну из частей Тбилисского гарнизона, поинтересовался у попутчика достопримечательностями грузинской столицы. Затем разговор незаметно перешел в историческую плоскость. Надо признать, доцент оказался великолепным рассказчиком. О событиях давно прошедших лет, он говорил так, будто, являлся их очевидцем. Основатель Тбилиси Вахтанг Первый Горгасали, Давид Агмашенобели, царица Тамар, Великий Моурави Георгий Саакадзе в его рассказе обретали реальные формы, казалось сейчас откроется дверь и они войдут в купе. Рассказчик увлекся и стал описывать сражения, в которых участвовали грузинские полководцы в боях с турками и персами, так, что если ему поверить, лучших военачальников в мире не было.

Несколько задетый этим Матросов, воспользовавшись паузой, задал вопрос:

— Но ведь Наполеон, Суворов, Кутузов, как великие полководцы признаны во всем мире, а тех о ком Вы говорите, знают лишь в пределах Грузии.

— Молодой человек, о чем вы говорите! — обиделся грузин, — Суворов, до седых волос командовал одной дивизией, лишь на пороге семидесятилетия, да и то, благодаря туркам, стал командовать корпусом. И чем это для него закончилось? Едва сумел уйти через Альпы от полного разгрома. Как можно серьезно вообще вести речь о нем, как о крупном полководце? Кутузов и вовсе потерял всю армию, пока без боя дошел от Москвы до Березины. Наполеон, да — это бесспорно великий государственный деятель, но вы почитайте роман Валентина Пикуля «Под шелест знамен», там очень точно отмечено, что все его победы носили случайный характер и полководец из него был довольно посредственный. Да и не такой уж он был непобедимый, и австрийцы его победили в первом сражении при Маренго, и Бенигсен его разбил сначала при Прейсиш-Эйлау, а затем при Малоярославце и даже Блюхер, я уж не говорю о Веллингтоне. А то, что великих грузинских военачальников мало знают во всем мире, верно, но только потому, что русские историки во все времена принижали их талант и воинское искусство.

Матросов не особенно хорошо знал историю, так в объеме школьной программы, но внутренне с доцентом был не согласен, хотя и спорить не стал, помня, о чем его предупреждал Ширяев. Как раз в это время поезд притормозил, подъезжая к какой-то станции, и он под предлогом пройтись по перрону и проветриться, вышел из купе.

3.

На центральный вокзал Тбилиси поезд прибыл поздним вечером, опоздав, часов на шесть, но пассажиры были довольны- поезд мог опоздать и на полсуток, такое здесь было в норме. Удивительно, но, сколько впоследствии Матросову не приходилось ездить этим скорым поездом, он всегда приходил в столицу Грузии с огромным опозданием, хотя от Москвы до Адлера шел точно по расписанию.

Пассажиры толпой хлынули из вагонов, заполнив перрон, и Сергей даже несколько растерялся, не зная в какую сторону двигаться. В это время, лавируя в толпе, к нему приблизился высокий молодцеватый капитан, в военной форме с петлицами летчика и спросил, не Матросов ли он. Офицеры познакомились, капитан оказался Вячеславом Богачевым, его будущим сослуживцем.

Первое время Матросова разместили в недавно завершенной строительством военной гостинице «Кавказ», четырнадцать этажей которой рельефно выделялись над близлежащими одно- и двухэтажными постройками, но вскоре он переселился в однокомнатную квартиру, числящуюся за управлением контрразведки. Квартира находилась в восьмиэтажном доме на углу улиц Ташкентской и Канделлаки возле штаба Закавказского пограничного округа. Отсюда до штаба Закво, в котором размещался и особый отдел округа, была одна остановка на метро до станции «Делиси», но можно было добраться до работы и пешком минут за двадцать.

Тбилиси Матросову понравился. Теплый, но без удушающей жары климат, аромат вечнозеленых растений, наполнявших город, создавали непередаваемую атмосферу вечного лета. После суровой природы Афганистана Сергею казалось, что он попал в рай. Местные грузины, с которым ему приходилось сталкиваться и по службе и в быту, также были радушны и приветливы. Матросов обратил внимание, что люди старшего поколения, которым за шестьдесят, особенно гостеприимны и доброжелательны, с сердечной теплотой относятся к русским офицерам и солдатам.

Однако информация, поступающая в управление контрразведки округа, как по агентурным каналам, так и из легальных источников, настораживала. Доцент Тбилисского университета Звияд Гамсахурдия, сын известного писателя Константина Гамсахурдия, открыто вел агитацию в студенческой среде за изгнание из республики лиц негрузинской национальности. Его лозунгом было «Грузия- для грузин» и этот лозунг находил широкий отклик в молодежных кругах. Его единомышленник Мераб Костава, вместе с которым Гамсахурдия не так давно отбывал наказание за антисоветскую агитацию и пропаганду, особенным авторитетом пользовался в Западной Грузии и не только у молодежи, но и у людей среднего поколения. 27