Деревня, где жила Матрена Ниловна находилась в самом центре излучины Васюгана, в пятистах километрах по прямой от Александровского и Стрежевой, и примерно в тысяче километров от Колпашево. К западу на протяжении двух тысяч километров раскинулась сплошная тайга вплоть до Тобольска. Конечно, в Сибири пятьсот километров не расстояние, были времена, когда местные мужики на лодках со спаренными «Вихрями» добирались и до Стрежевого и до Сургута, а некоторые и до самого Колпашево, но эти времена прошли. Во всей деревне осталась одна моторка у деда Мокия, да и то в последнее время дальше, чем на десять километров он от деревни не отъезжал.

Конечно, и в верховьях Васюгана, и ниже по течению у впадения его в Обь, можно было встретить и другие такие же поселения, частью заброшенные, а в некоторых тоже оставалось по несколько человек. Места здесь были дикие, глухие и новые люди не стремились сюда.

В доме Матрены Ниловны пахло травами и свежим сеном. В красном углу под рушниками виднелась икона, под ней теплилась лампада, а на тумбочке под иконой лежала библия, издания 1881 года.

— Проходи, не стесняйся, будь как дома, — пригласила незваного гостя Матрена Ниловна, — а я, тем временем, чайку вскипячу.

Позднее, заметив, что парень с интересом разглядывает висевшие на стене портреты двух похожих мужчин, она сказала, кивнув на один из них:

— Это муж мой, Георгий Иванович, погиб в апреле сорок пятого, не дожил до победы совсем малость. А это сынок мой, Олежка, подполковником был, десантником, батальоном командовал в афганскую войну.

Она помолчала, затем с горечью добавила:

— Героя ему дали, посмертно, да разве золотой звездой закроешь рану в материнской груди?

Некоторое время они молча пили чай, настоянный на травах. Несмотря на то, что на столе были закуски из мяса, рыбы, юноша к ним почти не прикоснулся, но ежевику и морошку отведал с видимым удовольствием.

После завтрака, когда стал собираться уходить, Матрена Ниловна сказала:

— Ну, куда ты пойдешь сынок? Осень надвигается, а у тебя и одежи-то никакой нет. Знаешь, что оставайся у меня. Скоро сюда должен подъехать участковый милиции из райцентра, Гриша Гончаренко, они с моим Олегом вместе в школе учились. Вот вместе и подумаем, как тебе быть дальше. А пока возьми вот в шкафу костюм, что от сына остался, да и другие вещи. Вы комплекцией, вроде бы, с ним похожи.

3.

Капитан милиции Гончаренко был велик ростом и громогласен голосом. С его появлением комната вдруг сразу уменьшилась в размерах.

— Здорово ли живете, свет Матрена Ниловна, не болеете ли часом? — осторожно обнял он женщину, как бы опасаясь причинить ей боль своими объятиями. — Вот, приехал тут по делам и первым делом к вам, дай, думаю, проведаю, в добром ли вы здравии.

— Спасибо, Гришенька, на здоровье не жалуюсь. Раздевайся, проходи, рассказывай, что в мире делается, а я пока на стол соображу. Да, вот познакомься, с моим квартирантом, — спохватилась она, — заодно и поразмыслим, как ему быть дальше.

В ситуацию Гончаренко вник с полуслова. Выслушав Ниловну и поговорив с ее постояльцем, он сказал:

— Что-то много за последнее время, становится людей, которые не помнят своего прошлого. К нам в райотдел уже не один десяток ориентировок поступил, когда обнаруживают человека, а кто он и откуда, не помнит, и ничего о себе рассказать не может. Причем ни денег, ни документов при нем нет. Самое интересное, что по данным спецучета, они среди пропавших без вести не значатся, отпечатки пальцев не помогают тоже, как правило эти люди ни в каких правонарушениях не замечены.

Шумно отхлебнув из чай блюдца, он улыбнулся юноше:

— Да ты не вешай нос, придумаем, что-нибудь, на то мы и милиция. Первым делом, давай я сниму у тебя отпечатки пальцев и направлю их куда надо, может, что удастся выяснить. Ну и сделаю несколько фотографий, как водится, в анфас и профиль, благо с фотоаппаратом я не расстаюсь. Ну и подготовлю ориентировку по нашей линии, может по приметам попробуем определить, не значишься ли ты среди без вести пропавших, а пока поживи у Матрены Ниловны, если она не возражает, заодно поможешь ей по хозяйству. А до весны, я чаю, что- нибудь, да прояснится.

После завтрака, когда капитан снял китель, чтобы не запачкать его во время снятия отпечатков пальцев у постояльца Ниловны, юноша вдруг спросил:

— Простите, а Вас не беспокоит рана, которая на левом плече. По- моему, она до конца не затянулась.

От неожиданности Гончаренко даже присел на стул, а бабка Матрена испытующе посмотрела на него:

— Что еще за рана, Гриша? В прошлый приезд у тебя никакого ранения не было.

— Да, понимаете, недавно пришлось помочь рыбоохране задержать браконьеров, а один из них пальнул жаканом, вот меня и зацепило. Хорошо, что выстрел прошел по касательной, правда, мяса приличный кусок вырвало, но, кость, слава Богу, не задета. Полежал немного в больнице, а теперь хожу на перевязку. Но, постой, — обратился он к парню, — а ты откуда об этом узнал?

Тот пожал плечами и вместо ответа спросил: «А можно я на нее взгляну?». Гончаренко все еще с недоумением на лице, снял рубашку. Юноша развязал бинт на его могучем плече и наметанным глазом Матрена Ниловна определила, что рана не только не затянулась, но и воспалилась по краям.

— Что же ты, Гришенька, делаешь? Когда ты последний раз менял повязку? Так и до заражения крови не далеко. Постой, дай-ка я тебе сейчас ее обработаю одним средством, да с собой его дам. Если будешь каждый день применять, через недельки две от раны останется только рубец. Да, вишь как тебя стрельнул, супостат, целый клок мяса вырвал, почти до кости. Ой, беда-то….

Продолжая причитать и клясть супостата, Ниловна ушла в сени, где у нее хранились лекарственные средства.

Между тем, парень не обращая ни на кого внимания, одной рукой взял Гончаренко за предплечье, а другую, сложив лодочкой, поднес к ране. Минуту другую он стоял так с полностью отрешенным видом и вдруг Гончаренко вздрогнул как от удара молнии, ему показалось, что его плечо пронзил электрический ток.

— Осторожно, больно же, — закричал он. Юноша отпустил его руку и отошел. В это время вошла Матрена Ниловна, держа в руке небольшой пузырек:

— Сейчас, Гришенька, обожди немного, я тебя вылечу. Вот только смажу рану своей настойкой.

Она взглянула на обнаженное плечо Гончаренко и ахнула от удивления, пузырек выпал из ее задрожавшей руки: никакой раны на плече у капитана не