апреля его отозвали в Тбилиси, куда он прибыл поздно ночью следующих суток. Ночной город был пуст и безлюден, на улицах стояли танки и БТРы, действовал комендантский час. Утром в управлении он узнал подробности случившегося: о том, что прокурор республики Размадзе дал санкцию на арест Гамсахурдия, Коставы, Церетели и Чантурия, по вине которых погибли восемнадцать человек, в том числе четырнадцать молодых девушек, затоптанных насмерть, убегавшими от наступавшего со стороны площади Ленина оперативного полка 69 конвойной дивизии боевиками. Говорили также, что задержаны и арестованы еще несколько десятков активных участников этих событий.

Богачев, с которым Сергей успел сдружиться, отозвал его в сторону:

— Ты знаешь, я там был и все фиксировал на видеокамеру с крыши здания музея, напротив Дома правительства. Почему-то все пошло не по плану. Ведь еще до выхода оперативного полка милиция должна была задержать Звияда и его дружков, а люди Гумбаридзе должны были направлять манифестантов наверх к Мтацминде, в те улицы, которые были свободны. Однако и милиция, и наши грузинские коллеги после двух часов ночи куда-то исчезли, а без 10 минут четыре, Гамсахурдия призвал всех собравшихся садиться на проезжую часть, мол, военные остановятся и не пойдут дальше. Те, дурни, и сели. Тут откуда не возьмись, выскочили сотни две, а может больше парней, кто с железными пиками, а кто с длинными досками и пошли навстречу оперполку. Конечно, конвойники их смяли, хотя передние ряды здорово пострадали, те обратились в бегство и налетели на сидящих. Вот они-то их и подавили, а солдаты тут ни причем. Десантники, которые стояли ниже за парком по Дзнеладзе, те действительно кое-кому вмазали саперными лопатками, но не до смерти, естественно. А сами и виноваты, какого черта они побежали вниз, надо было бежать наверх, там никаких войск не было. Эх, — добавил Слава, — все же зря наш командующий ввязался в это дело. Пусть бы милиция и занималась со своими охломонами, а то, чувствую, все это добром не кончится.

— Читал в сегодняшней «Заре востока» сообщение ЦК и правительства Грузии? — спросил, держа газету в руках, непосредственный начальник Матросова полковник Сопелкин, — Вот смотри как написано: «С целью освобождения от митингующих территории, прилегающей к Дому правительства, были выведены специальные подразделения по охране общественного порядка. В это время число собравшихся перед Домом правительства составляло около 8 тысяч человек. Организаторов манифестации неоднократно призывали разойтись мирно, но они не вняли этим просьбам. Напротив, и так напряженную ситуацию довели до психоза, призывали молодежь не бояться кровопролития в противостоянии блюстителям порядка. Служащие сил охраны правопорядка не применяли огнестрельного оружия». Вот так-то, может быть, хоть сейчас грузины поймут, кем на самом деле являются эти негодяи, а то поклонялись своему Звияду, как мусульмане Магомету.

Однако оптимизм полковника не оправдался. Уже на следующий день в Тбилиси по заданию Горбачева прилетел Шеварднадзе, встал на колени перед матерью Коставы, попросил у нее прощения за все происшедшее, прокурор освободил задержанных и они превратились в национальных героев.

Тут же изменился тон средств массовой информации и, в конечном итоге, во всем происшедшем обвинили военных.

5.

Матросов, как и остальные офицеры, не мог ничего понять. В Тбилиси прибыла парламентская комиссия во главе с Анатолием Собчаком. С первых же дней ее работы стало ясно, что объективности от нее ждать не следует. Проработав что-то около двух недель, комиссия уехала готовить свой доклад, выводы которого все и так знали наперед. В это же время в Тбилиси начала работать следственная группа Главной военной прокуратуры, которую возглавили полковники юстиции В.Матус и Ю.Баграев. Следователи провели всестороннее, тщательное расследование, их выводы доказывали отсутствие вины в действиях кого-либо из командования Закво, но в декабре 1989 года на заседании второго Съезда народных депутатов СССР Главного военного прокурора Катусева А.Ф., выступившего с докладом по результатам, проведенного следствия, даже слушать никто не стал. Возмущению офицеров Закво не было пределов.

Матросов, у которого к тому времени установились доверительные отношения со многими офицерами военной прокуратуры округа, зайдя в кабинет заместителя военного прокурора, застал того в бешенстве.

— Нет, ты только посмотри сюда, — ткнул он пальцем в газету, которая опубликовала стенографический отчет работы Съезда, — десятки следователей-профессионалов в течение шести месяцев по крупицам восстанавливали события той ночи и все, что ей предшествовало. А комиссия Съезда, состоявшая сплошь из дилетантов не только в следствии, но и в юриспруденции вообще, взяв за основу статью в «Литературной газете», непонятно, как появившегося на месте события Роста, и побеседовав с десятком неформалов, вынесла свой вердикт. И этот вердикт Съезд принял на веру, ты можешь себе это представить? И Горбачев тоже поверил этому бреду.

Матросов привыкший к мысли о том, что ЦК партии всегда прав, после этого стал все чаще ловить себя на мысли, что выполнять свои профессиональные обязанности в такой обстановке становится все сложнее и сложнее. Ведь добросовестное выполнение своего долга может быть внезапно рассмотрено под совсем другим углом, как получилось и с событиями 9 апреля. Главным виновником всего случившегося был признан генерал — полковник Родионов, хотя имелось политическое решение ЦК Компартии Грузии, а также прямой приказ со стороны первого заместителя Министра обороны ССР генерала армии Кочетова поддержать это решение, который сам, к тому же находился в это время в Тбилиси. Много позднее в газете «Свободная Грузия» от 28 февраля 1992 года было опубликовано интервью бывшего первого секретаря КП Грузии Джумбера Патиашвили «Кровавый апрель Тбилиси, хочу рассказать все». Матросову, который с интересом стал читать интервью, бросились в глаза следующие строки: «К вечеру в здании ЦК собралось немало народу. Кочетов сообщил, что акция по освобождению площади будет проводиться ночью, что руководить ею назначен генерал Родионов. А его заместителем будет Шота Горгодзе, тогдашний министр МВД. Кроме того, согласно схеме тогдашнему председателю КГБ Грузии Гиви Гумбаридзе поручили расставить своих людей, чтобы они не допустили какого-либо насилия на площади. Когда под утро пришли и сказали, что погибли люди, я вскочил и не помня себя схватил за грудки Горгодзе: „Почему? Ты же обещал“. Он же в ответ: „Был бы у меня пистолет, я бы пристрелил Родионова“ Я заметил, что лицо у него белое. И еще я заметил, что стоит он как-то скрючившись. Кто-то сказал, что это Родионов пнул его со всей силы в пах, узнав о гибели людей. Я кинулся к Родионову: „Ты что себе позволяешь?“ А Родионов с перекошенным лицом крикнул: „Его не избить, его убить надо! Он же всю схему нарушил и, по- моему, не