Припарковавшись у своего дома, Луиза еще долго оставалась в машине и смотрела на освещенные окна первого этажа, прежде чем наконец решилась встретиться с мужем лицом к лицу.

Патрик сидел на диване и, потягивая пиво, смотрел по телевизору местные новости. Луиза сняла пальто, подошла к нему и поцеловала.

Воротничок его сорочки все еще пах туалетной водой, которую она ему подарила на день рождения.

– Как ты себя чувствуешь, золотко? Ты что-то бледненькая сегодня, – сказал он, погладив ее по щеке.

– Да все нормально, просто устала немного, – ответила она, стараясь как можно реже смотреть ему в глаза.

По телевизору диктор вещал об исчезновении местного подростка Оливье Гранже, которому едва исполнилось пятнадцать лет. Спешно отправленный на место происшествия корреспондент сообщил, что следователи уже связывают это дело с другими необъяснимыми случаями исчезновений – в частности, четырех мальчиков и двух девочек примерно того же возраста, чьи портреты появились на экране в сопровождении кадров поисковой операции, пока, впрочем, не давшей сколь-нибудь ощутимых результатов. Луиза содрогнулась, вспомнив об Антуане, который остался ночевать у своего приятеля, жившего где-то в центре Нанта. Сперва она все никак не решалась ему позвонить – чтобы удостовериться, что с ним все в порядке, но потом, в конце концов, передумала и вышла в кухню.

Ей не хотелось, чтобы Патрик заподозрил неладное, так что у нее был только один выход – держать себя в руках и не подавать вида, что бы там ни случилось. Она достала из холодильника остатки жаркого, приготовила на гарнир фасоль, и они вдвоем поужинали перед телевизором, где показывали фильм. Патрик по привычке жадно проглотил мясо, не отрываясь от экрана и совершенно не смущаясь того, что сидит рядом с нею после всего, что содеял час назад. Наверное, он уже привык, подумала Луиза, чувствуя, как у нее скрутило живот… наверное, это стало для него самым обычным делом, и угрызения совести его давно не гложат…

И хуже ничего не придумаешь: все было как обычно – семейный вечер, такой же, как тысячи других, только теперь она ненавидела его за то, что он разом разрушил обыденность, к которой она давно привыкла.

Чего же ему еще надо? Неужели он любит эту Изабеллу? Неужели хочет перебраться к ней? Может, как раз сейчас он сидит и думает, как сообщить эту новость.

При мысли об этом Луиза подавилась – и глотнула воды.

Она представила, как эта бедняжка обедает в одиночестве в своем неказистом доме, и ей стало лучше. По крайней мере, можно спокойно доесть ужин.

Луиза закончила мыть посуду, и, сославшись на мигрень, отправилась спать пораньше. Лежа в одиночестве в их темной спальне, она наконец разрыдалась, потому что ждала возможности снять напряжение с той самой минуты, как вернулась домой, – ждала как избавления.

Щеки ей ласкал задувавший в окно свежий ветерок, насыщенный запахом влажной травы. Ей хотелось дышать и дышать, чтобы вобрать в себя весь воздух с улиц, отобрав его у других обитателей города. Заставив их тихо задыхаться.

Лужайку перед домом освещали фонарики из кованого железа по обе стороны подъездной дорожки. В особняке напротив – через улицу, Марион Леруа стояла у себя на кухне со стаканом в руке.

Луиза и Марион были добрыми подругами. Бенжамин, старший ее сын, был ровесником Антуана, а Зое, младшая дочь, и впрямь походила на маленького ангелочка, такого очаровательного, что Луиза даже сожалела, что у нее нет столь очаровательной дочурки. Луизе вдруг захотелось побежать к ней и все рассказать, чтобы снять с души груз. Но она знала – ей не хватит сил. Да и потом, не могло быть и речи, чтобы об этом узнали другие.

Снова почувствовав тревогу, она прижала руку к груди и прислушалась к своему дыханию. Оставаться в этом доме больше нет сил – надо бежать. Сумочка лежала на стуле в глубине комнаты, она взяла ее, а походя захватила из шкафа туфли с черной жакеткой. Чтобы ненароком не попасться на глаза Патрику, она решила вылезти в окно, при этом ее разбирал смех: уж слишком нелепо все это выглядело… В гостиной у Леруа находился какой-то мужчина – Луиза его не знала. Марион сидела за обеденным столом и что-то говорила ему с нескрываемым раздражением, широко размахивая руками. Луиза постеснялась справиться, все ли у них в порядке, вместо этого она прокралась к своей машине – и рванула с места, молясь, чтобы Патрик случайно не оказался у окна, поскольку она знала, что долго не устоит – и поддастся на его уговоры.

На улицах по всему кварталу было тихо – прохожие попадались ей по дороге лишь изредка. Куда ехать в столь поздний час, она понятия не имела, но ей было без разницы. Главное – ехать, не останавливаясь, чтобы убраться подальше.

Главное – не повернуть обратно.

Патрик вот-вот зайдет в спальню и увидит: кровать пуста, а окно распахнуто. Сперва он, конечно, подумает, что ее похитили, тем более после всех этих детективных сериалов по кабельному телевидению. А то, что она могла уехать куда-то без предупреждения, он не мог представить себе ни на секунду.

В конце концов, он сам напросился. Так что пусть страдает.

Так Луиза добралась до Ла-Рошели, где прожила первые двадцать лет своей жизни, пока однажды не повстречалась с Патриком на вечеринке у общих друзей; этот город она любила всем сердцем, не то что какой-то там Нант.

Она остановилась в маленькой гостинице на берегу моря. Номер был чистенький, хоть и несколько старомодный. Она прилегла на постель, хотя знала, что ночью не сомкнет глаз, потом со щемящим сердцем подошла к окну, сознавая, что находится всего лишь в паре кварталов от дома, где когда-то жила со своей матерью и сестрой Беатрис.

Беатрис… Как же давно она не видела ее – только слышала голос, и то изредка!

Насколько ей было известно, Беатрис жила все там же – в Нормандии и мало-помалу приходила в себя после трагической истории, внезапно случившейся в ее жизни в конце ноября, – когда не стало Сержа, с которым она встречалась несколько лет: его нашли на улице с простреленной головой. С тех пор за это преступление так никого и не задержали – как говорится, концы в воду.

Когда Луиза узнала о случившемся от матери по телефону, она даже не удивилась, хотя ей казалось, что такого не может быть. Она видела Сержа всего лишь два-три раза, но и этого хватило с лихвой, чтобы понять – он снова взялся за грязные делишки, за которые уже раз отсидел тюремный срок. Во время одного из их последних разговоров Беатрис сказала, что знает, кто убийца, вот только у нее нет никаких доказательств, и что она будет искать их до тех пор, пока не выведет злодея на чистую воду. Луиза, беспокоясь за сестру, не раз приглашала ее к себе в Нант хотя бы на несколько дней, чтобы малость развеяться, но Беатрис всегда отказывалась. Казалось, в ней проснулась такая неукротимая злость, что она постепенно изменила ее личность до неузнаваемости, и спорить с ней было совершенно бесполезно. Потеряв всякую надежду, Луиза больше не настаивала. Они всегда были разными. Беатрис была себе на уме и к тому же старалась избегать любой ответственности. Даже той, какую было никак не избежать. Не будь они сестрами, им вряд ли когда выпал бы случай встретиться и оценить друг друга по достоинству. Шестнадцать лет назад Беатрис уехала из Ла-Рошели и даже не скрывала от Луизы то, что думала о жизни, которую сама себе выбрала; о приспособленчестве, в котором находила для себя удовольствие; о Патрике, которого ненавидела всей душой, хотя даже не пыталась познакомиться с ним ближе…