– Сукин сын, – сквозь зубы процедил Филипп. – Больше ему делать нечего, как вызывать то меня, то Дашку. Уже ведь все, что знали, рассказали. Нет, все равно таскает и таскает. А попробуй пикни. Сразу кричать начинает. «Вы наследник, вы под подозрением».

Мимо машины Филиппа проехала вызывающе красная «Инфинити», и он сразу же стал пристально наблюдать за траекторией ее движения. Ну так и есть! Минуя очередь, автомобиль притормозил прямо у здания сервиса, открылась дверца, мелькнуло тонкое женское колено.

Филипп выскочил из своего авто и побежал к девушке.

– Что скажешь? Что ты по записи? Что ты быстренько? Умная выискалась! Я тут час уже торчу, а очередь не движется! – закричал он во все горло, понимая, что перегибает палку. Но справиться с клокочущей яростью не мог. – Что, думаешь, если живешь с богатым козлом, так тебе все позволено?!

Его кто-то дернул за рукав.

– Эй, – озабоченно протянул парень в синем, чуть замасленном комбинезоне. – Да у нее же зимняя резина уже, ей только колесо подкачать.

– С вами все в порядке? – неожиданно дружелюбно поинтересовалась девушка, совсем молоденькая, не больше двадцати лет. – С вас пот градом льется!

Не удостоив ее ответом, Филипп развернулся и пошел к своей машине.

Пот льется. А что же вы хотели? То намеки по поводу того, что он убил отца. Потом какие-то пространные рассуждения на предмет того, не замечал ли Филипп, что между его отцом и женой складываются особо близкие отношения. Близкие отношения! Каково, а?! Кому все это понравится?

Он с досадой хлопнул дверцей, завел двигатель, включил печку. Умеют в прокуратуре всю душу вынуть, ничего не скажешь.

Зазвонивший сотовый тоже не принес приятных известий. Партия товара, купленная на Украине, безнадежно застряла на таможне.

– Как же все хреново, – расстроенно прошептал Филипп, медленно проезжая вперед. – Был бы жив папа, эту проблему он решил бы за пять минут. У него везде связи. Не знаю, как я справлюсь без него…

* * *

Амнистия вела себя хорошо. Протоколы допросов не уничтожала, на свидетелей не гадила. Поэтому следователь Владимир Седов решил поощрить своенравную птицу лакомством, купленным в магазине «Природа» заодно с большим пакетом корма.

– Иди ко мне, моя птичка, – позвал он Амнистию.

Попугаиха послушно спикировала на ладонь и заинтересованно уставилась на протягиваемую палочку.

– Мне сказали, это лакомство. Специально для пташек. Давай налетай, – пояснил Володя и поднес палочку прямо к птичьему клюву.

И птица сначала настороженно, а потом все более энергично затюкала по угощению. Вокруг сразу же полетела шелуха, и Володя осторожно перенес любимицу в клетку. Пусть там наслаждается, меньше мусора, уборщица и так на него постоянно ворчит.

Разговор с Филиппом Корендо получился очень тяжелым. Поэтому, собственно говоря, Володя и решил пару минут повозиться с Амнистией, успокоить нервы.

Поведение Филиппа выглядело вызывающим. Он хамил, отказывался отвечать на некоторые вопросы. Конечно, это не могло вызвать симпатию. Но такая реакция все же понятна. Покрасневшие глаза и едва уловимый запах выпитого накануне алкоголя свидетельствовали о том, что парень здорово переживает.

Дверь в кабинет отворилась.

– Нашли! Нашли этого ублюдка! – прямо с порога закричал оперативник Паша. – Вот повезло так повезло!

Володя не удержался от улыбки. В карих глазах Пашки искрилось столько счастья. Он вообще не был равнодушен к своей работе, искренне переживал, никогда не смотрел на часы. Такую самоотдачу редко встретишь. Вот почему Володя всегда старался поручать оперативную работу именно Паше. Все сделает на совесть, на него в этом плане можно положиться.

– Ты про убийцу таджикской девочки? – уточнил Седов.

Паша кивнул:

– Про него, кретина. Короче, слушай сюда. По свидетелям там голяк. Фоторобот какой-то склепали, но ты же в курсе: фотороботы всегда отличаются от лиц. А уж этот не похож был – просто мама дорогая. И вот роем мы носом землю, тычем всем этот левый фоторобот. И тут эксперты выяснили вот какую штуку. Сперма по девочке совпадает с еще одним результатом экспертизы по другому уголовному делу. Тоже изнасилование. Преступник не найден, но девчонка выжила. Школьница, шестнадцать лет всего. По ее показаниям сделали новый фоторобот. Но самое главное – она татуировки у мужика на руке заметила. А дальше – просто повезло. Транспортная милиция его зацапала. Сидел на станции в Подмосковье. Менты к нему подходят. А он свои руки, мало того, что в перчатках, еще и в карманы сует. Короче, все дело в бдительности и психологизме. Обидно, конечно, что все пряники не нам, а транспортникам. Зато любимый город может спать спокойно.

– Хорошо, что нашли, – удовлетворенно заметил Седов. – Да, жаль, что опера без премий останутся. И вполне закономерный вопрос возникает. Что, нельзя было раньше школьницу допросить? Если бы гада своевременно посадили, ребенок остался бы жив. Впрочем, ты теперь все равно можешь спать с чувством выполненного долга!

Паша замотал темноволосой головой.

– Не, покой нам только снится. Кстати, о птичках. Я ж и про твои задания помню. Вчера ближе к ночи подъезжал к бухгалтеру той фирмы, которой руководит Филипп Корендо. Ох и симпотная же бабенка. Грудки, ножки, попочка. Все при ней. А как я ее халатик увидел, то ваще сдурел. Красный, шелковый.

– Паш, давай ты мне про халатик потом расскажешь.

– Да че рассказывать. У меня ж Танюшка дома. Мадонна с младенцем. Устоял. Хотя и было тяжело. Бухгалтерша глазками-то стреляла, зырк, зырк!

– Паша-а!

– Да. По делу. Финансовое положение фирмы крайне плохое. Много непогашенных кредитов. В общем, в долгах как в шелках. Отец Филиппу всегда помогал. Незадолго до смерти пообещал потолковать кое с кем в правительстве, чтобы сынуле предоставили преференции. Он же хотел новый кредит пробить, чтобы проценты по уже взятым погасить. В общем, как теперь фирма будет существовать без Ивана Никитовича, бухгалтерша понятия не имеет. Отношения отца и сына были дружеские. Про конфликты она ничего не знает. Говорит, что и быть их не могло, конфликтов. Что Филипп к отцу относился с уважением. А тот в сыне души не чаял.

– Про картину Шагала что-нибудь выяснил?

Паша развел руками.

– Ничего. Абсолютно ничего. У нее сложилось впечатление, что Корендо-старший с Корендо-младшим свои дела вообще никогда не обсуждали. Она просекла, что все новости об отце Филипп узнает из прессы. И не похоже, чтобы его это напрягало. Он вообще характеризуется как мужик тихий и незлой. Конечно, если его сильно достать, психует.

– Это я уже заметил, – вставил Седов.

– Но, говорят, надо очень уж постараться, чтобы Филипп разозлился. С женой отношения у Корендо-младшего ровные. Разумеется, супружница его никому на фирме не нравилась. Там же девиц много работает, наверняка имели виды на шефа. Даша, похоже, та еще стервозина. Бухгалтерша все возмущалась: как так, мужняя жена, а фамилию не поменяла. В общем и целом обстановку на фирме можно охарактеризовать одним словом: траур. Все уверены, что лавочка вот-вот прикроется, и втихаря ищут себе другую работу.