бунгало, где, держась за руки, сидели Сильвия и Кэрол. Как только глаза стали привыкать к дневному свету Сильвия заметила фигуру, стоявшую у окна. Желтое платьице и короткие рыжие волосы. Быть этого не может! Амелия. Неужели это была она? Или может быть это очередной мираж, созданный могучим Акграном, который мучил, истязал разум бедной девушки. Но соблазн был слишком велик, чтобы ни обратить на него внимания. Сильвия посмотрела на Кэрол, и в ее глазах она не увидела ни капельки удивления. Лишь легкая улыбка коснулась ее губ, и еле уловимый кивок головы показал в сторону появившегося миража. Сильвия медленно поднялась из-за стола:

– Амелия? – почти еле слышным голосом, как бы опасаясь спугнуть видение, прошептала она.

Фигура обернулась и, о чудо! Это и вправду была Амелия. Сильвия подошла ближе и осторожно прикоснулась к руке своей сестры. Она действительно была здесь! Она была реальной.

– Сестренка, это и вправду ты?

Лучезарная улыбка засияла на молодом лице Амелии. Она подалась вперед, изо всех сил прижала Сильвию к себе:

– Я скучала по тебе, Сил! Я видела твою скорбь, твои страдания, но, к сожалению, ничего не могла сделать. Ты должна была сама прийти. И вот ты здесь, моя сестра. Ты нашла меня.

– Но как это возможно? Акран? Он…он вернул тебя?

– Он подарил мне тело и силу. Мы вместе сможем служить благому делу! Он рассказал мне. Ты не должна убегать от своей судьбы, ибо только тебе суждено вести нас, твоих сестер. – Амелия посмотрела на Кэрол, а та в свою очередь подошла к Сильвии и положила ей руку на плечо.

– Мы три сестры. Дочери Великого Акграна! – громко и чувственно произнесла Кэрол. – Нам оказана величайшая честь. Огнями жизни и света стремиться сквозь века и оберегать юного Акграна, давать ему силу и продлевать жизнь во благо миллиардов других жизней. Такова наша роль.

– Амелия, но как ты можешь? Разве ты не слышала, что сказал Акгран? Это я убила наших родителей! Я! Мне нет места в этом мире и в этой жизни! Я не достойна жить, не говоря уже о высокой роли.

– Сестра моя, ты не совершила ничего дурного. Наши родители живы, и будут жить вечно, растворившись в бескрайнем пространстве. Они дают жизнь другим на много столетий вперед. И это прекрасно, Сил! Мы будем помогать не только людям, но и множеству иных существ, коих бесчисленное количество на других планетах во всей Вселенной. От нас будет зависеть будущее целых видов и цивилизаций. Ты одна из нас, более того ты старшая сестра, обладающая неимоверной силой. И только тебе вести нас в это судьбоносное путешествие. Так что же ты скажешь? Готова ли ты разделить бремя нашей общей миссии?

Сильвия смотрела в глаза Амелии и видела в них свое отражение, тонущее, расплывающееся в черном омуте. Неужели Вселенная так жестока? Почему нет более гуманных способов продлевать жизнь ей, или, вернее сказать, ему? А почему лев убивает ламу? Почему сокол сжирает мышь или змея ловит птицу? Таков круговорот жизни в природе. Без всего этого не будет существовать ни людей, ни растений. Такова жизнь. Неужто все так просто? Такова жизнь? Но ведь с точки зрения логики все сходится. Вполне вероятно, что наша планета не уникальна и во Вселенной существуют другие миры, где так же могут обитать люди или иные существа. И там могут действовать те же законы биологии, как и здесь. И эти самые законы определились не нами, и не нашей эволюцией. Они определились, возможно, еще до рождения Вселенной, ибо сам Акгран вынужден подчиняться им. Душу терзали сомнения. Все складывалось скверно. С одной стороны железная логика, неопровержимая и здравая (даже учитывая всю эту фантасмагорию), с другой стороны чувства ответственности и жалости к роду человеческому. Отнять жизнь очень не просто, даже если того требует положение. А такому человеку как Сильвия – это сделать вдвойне сложнее. К тому же осознанно. Ее душа уже была запятнана кровью убиенного ею человека. Назад пути не было.

Амелия, так обожаема и любима Сильвией, была уверенна в своей миссии и в том, что их ждут поистине светлые дела, несущие во Вселенную лишь благодать и добро. Совершенно не смущаясь методам добычи этой благодати, Амелия была полна энтузиазма и радости, что не могло не повлиять на Сильвию. Увидев реакцию своих сестер на это предприятие, Сильвия вполне уверилась в себе и полным решимости голосом сказала следующее:

– Если замысел Вселенной таков, то кто я что бы перечить ему? Нам не подвластны законы природы, законы космоса, мы не в силах изменить их или поправить. Так тому и быть, сестры. Я исполню свое предназначение вместе с вами.

Через открытое окно донесся шум подъезжающего электромобиля. Три сестры выглянули из-за занавески. Машина подъехала почти вплотную к бунгало и остановилась на песке прямо у входа. Дверь с водительской стороны отворилась и на песок ступила нога в черном, лоснящемся туфле. Где-то сбоку, как будто бы из глубины колодца донесся голос Кэрол: «Это полиция. Сильвия, он здесь по твоему поводу». Но Сильвия уже не слушала, она, не отрывая взора, смотрела на движущегося к входной двери человека.

Глава 7

Кэрол.

С самой зари человечества, когда наш интеллект взял верх над животными инстинктами и примитивное, дикое племя эволюционировало в общество, осознанно строившее свою нерушимую цивилизацию, уже тогда, как интеллектуальные особи, мы смогли очертить для самих себя рамки морали и культуры. Интеллектуальное развитие повлекло за собою и развитие эмоционально-духовное. На уровне подсознания в нашей голове сформировались крепкие, нерушимые догмы, определяющие окраску человеческих поступков. Появились дефиниции добра и зла, хорошего и плохого. За много столетий эти понятия окрепли и фундаментально остались в нашей голове. В нас появились и развились такие добродетели как уважение, понимание, отзывчивость; не животные инстинкты, а эмоции стали главной составляющей человеческого сознания: любовь, симпатия, радость, вдохновение. В обществе рождались творческие натуры, жаждущие отразить свой эмоциональный фон на окружающем мире. Стали появляться художники, со своими завораживающими картинами, поэты и писатели с душещипательными строками, скульпторы дарили людскому взору невероятные творения из глины и гранита. Но наряду со светлыми, добрыми чувствами пришли так же страх, злость, ярость, нетерпимость, зависть. Они так же определяли личность человека, но уже совершенно с иной стороны. Таким образом, мир поразил моральный разлом, разделяющий добро и зло, хорошее и плохое.

Убийства, преступность, обман стали захлестывать разумного, ничем не извращенного