— Сидеть!

— Сейчас вызову людей, — прошептал капитан, — за нападениена пост ответите.

Он был прав. Нас за такое погонов лишили бы наверняка. Но вэтот момент я решил словчить:

— Липатов сам нас вызвал, просто просил не говорить об этомпри въезде.

— Капитан недоверчиво посмотрел на нас. Пахнувший одеколономтип уже поднялся на ноги, но к Петрашку лезть боялся. Просто ругался нарасстоянии.

— А почему он нас не предупредил? — спросил капитан.

— Этого я не знаю. Вы ему позвоните и спросите. Он вамподтвердит. У него машину вчера угнали, а мы ее нашли. Скажите, что мы егомашину у Скрибенко нашли еще ночью, но не хотели беспокоить.

— Машину… — проворчал капитан. — Надо было сразу сказать. Унего машину угнали?

— Да. Он просто не хотел шума поднимать, — отчаянно врал я,стараясь не смотреть в бешеные глаза Петрашку. Пахнувший одеколоном типпоправил свой галстук.

— Позвони Липатову, — разрешил он капитану, но ближеподходить не стал.

Капитан поднял трубку и набрал номер.

— Никто не отвечает, — сказал он растерянно.

— Пошли кого-нибудь, пусть доложит о приезде этих гадов, —показал на нас офицер службы охраны, может, он в саду гуляет. Сегодня он наработу, кажется, не поехал?

— Нет. Водитель за ним приезжал, но он плохо себячувствовал, — доложил капитан, — а семья его в городе. Он сейчас на даче один.

— Тогда тем более пошли. А если эти двое соврали, вызывайпатруль, пусть их арестовывают за нападение на пост охраны. Если сказалиправду, хрен с ними, пусть проезжают. — Капитан снова поднял трубку. А нампришлось сесть и ждать. Если этот Липатов не совсем дурак, он должен хотя бызаинтересоваться нашим приездом. А если дурак, то тем более. Капитан сиделнапротив нас в дежурке и ждал своего лейтенанта. Сотрудник службы охраны потерлицо и, выругавшись еще раз, вышел из дежурки. Ион даже не повернулся в егосторону. Мы ждали долго. Минут тридцать. Наконец Ион не выдержал.

— Нам еще долго ждать? — спросил он с вызовом.

— Потерпите, — грубо оборвал капитан, — может, он в сортиресидит и дверь не открывает. Или спит.

Наконец еще через пять минут в дежурку вошел другой офицер.

— Дверь закрыта изнутри, — коротко доложил он, — наверно,спит. На мои звонки не отвечает.

— Так крепко спит? — покачал головой капитан. — Нужно былоего разбудить. Вот ребята из МУРа приехали, его машину нашли. Может, он из-заэтого сегодня заболел, на работу не пошел.

— Я же не могу ломать дверь, — резонно заметил лейтенант.

— Ладно, — сказал капитан, — ты посиди здесь, а я с этимисубчиками сам туда проеду. Может, он обрадуется, когда узнает о своей машине. —Я посмотрел на Иона. Моя уловка сработала. Капитану не терпелось доставитьприятную весть начальству и оказаться как-то причастным к ней. Нельзя работатьлакеем и не испытывать радости от хозяйской милости. Вот он и хотел отличиться.Он сел в нашу машину за руль, и мы поехали в глубь дачного участка. Ну иучастки тут были! Вот куда журналисты должны приезжать, чтобы все это снимать.Здесь столько разной сволоты жило, а дачи у всех как на картинке. И всебесплатно.

Они ведь за эти дачи деньги платят символические. Им она«положена по штату».

Мы подъехали к большому двухэтажному зданию, и капитан,выйдя из автомобиля, осторожно позвонил. Потом еще раз и еще. Потом посмотрелна нас.

— Может, он уехал? — спросил я.

— Мы фиксируем все выехавшие машины. Он не уезжал.

— Может, в гости пошел? — снова спросил я. Капитанулыбнулся:

— Здесь не ходят в гости, — сказал он. Мы вылезли из машины.Я по-прежнему работал под дурачка.

— Все-таки нужно его предупредить, — сказал я и, шагнув кдверям, бешено забарабанил по ней кулаком.

— Здесь что-то не так, — серьезно сказал Петрашку. Капитанподождал немного и достал переговорное устройство.

— Привезите мне ключи от дачи Липатова, — приказал он.

Нам пришлось ждать еще минут десять. Вскоре в конце аллеипоявилась молодая симпатичная женщина в белом халате. Дойдя до нас, она, строговзглянув, позвонила в дверь. Потом еще раз, прислушалась и наконец досталаключи. Вошла первой и громко позвала:

— Георгий Сергеевич, вы дома? — В доме стояла тишина.

— Подождите меня здесь, — приказала она, — я поднимусьнаверх. Может, он в спальне или купается.

Наверно, в таких случаях лучше первым подниматься мужчине.Но на этой даче, видимо, были свои правила. Я представил, какие подробностимогла увидеть эта женщина, и невольно улыбнулся. Она заметила.

— Я работаю здесь уже восемнадцать лет, — холоднопроговорила она, явно обращаясь ко мне, и, повернувшись, пошла по лестнице. Ичерез минуту мы увидели, как она снова появилась и посмотрела на нас сверху.

— Он умер, — коротко сказала она, держась за перила.

Звягинцев вернулся к себе в кабинет в плохом настроении.Тягостная встреча с родными погибших выбила его из колеи. Он готов был ещедважды штурмовать квартиру Коробкова, прыгая в горящее окно или вышибаявзорванную направленным ударом дверь, а не исполнять неприятные обязанностигонца с плохой вестью. Он вернулся в таком состоянии, что все сотрудники,сидевшие в кабинете, поняли, что ему лучше несколько минут вообще ничего неговорить.

Подполковник сел за стол. Его кабинет и соседняя комнатабыли превращены в своеобразный штаб, откуда беспрерывно звонили его сотрудники,уточнявшие все новые и новые данные по поступающим вопросам. За полчаса доприезда подполковника пришел ответ из ГАИ. Они переслали список владельцевавтомобилей «хонда» белого цвета, зарегистрированных в Москве. Таких оказалосьоколо трехсот пятидесяти человек.

Звягинцев, сидевший в кресле, несколько минут наблюдал засобравшимися в его комнате офицерами. Увидев перебинтованного Дятлова, онвозмутился:

— Я же приказал тебе ехать домой!

— У меня рука совсем не болит, — виновато сказал Дятлов, — иплечо тоже не болит.

— Вот начнется гангрена, будешь знать, — пробормоталЗвягинцев чуть тише и, посмотрев на Хонинова, спросил:

— Что у тебя?

— Звонили из прокуратуры. Кочетов спрашивает, почему мыдопрашивали соседей без его разрешения. Сейчас его работники опрашивают соседейв доме, где произошел взрыв. Там пострадали еще две квартиры. В одной осколкомпорезался мужчина. Но вообще-то взрыв причинил основные разрушения квартиреМетелиной.