– Пей уже.

Посудину поставили прямо передо мной.

Я приподнялась, с подозрением оглядела предложенный напиток, принюхалась и слизнула капельку с бортика. Вроде бы эликсира откровения в кружке не было. Да и плохо он сочетался с алкогольными напитками. Видимо, два состава, развязывающих язык, между собой уживались как я с шефом и при первой же возможности друг другу стремились нагадить.

– Нет, лучше молока, – озадачила я официанта. На вздернутые брови шефа ответила: – За вредность.

– Но у нас нет… – Поймав красноречивый взгляд начальника, юноша сглотнул и, прижав поднос к груди, пообещал: – Сейчас принесу.

И принес. Не знаю, куда повар отправил беднягу, но спустя пять минут напряженного ожидания (в исполнении официанта) передо мной поставили кружку с парным молоком. И даже свежей булочкой с сахаром сверху. Вкуснятина!

– …Маджери заберет тебя около десяти.

– Куда? Зачем? – подавившись булочкой, завопила я.

– На примерку платья, – спокойно ответил шеф, хотя в глазах мелькнули обреченность и скорбь. Видимо, разговоры о тряпках его прельщали еще меньше, чем мое общество.

– А как же выбор ткани? А фасон? А финтишлюшки на попе с портнихой обсудить?! Вы обещали поход по лавкам, а не примерку! – Пусть мне и самой не хотелось во все это окунаться и запоминать, но Лиди, Иви и Таши слишком часто начали обсуждать последние модные веяния, чтобы даже отставшая от жизни я запомнила, отчего соперницы умирают от зависти, а кавалеры возносят мольбы богам и продают души демонам. – Это же мой первый выход в свет со дня…

Я прикусила язык: незачем себе срок увеличивать. И так на хлебе и воде сижу, последние деньги – и те отобрать пытаются.

– Портной его величества не любит разговаривать с клиентом. Но могу вас заверить, платье будет удовлетворять всем модным тенденциям.

– И кто тогда поверит в мою легенду? – фыркнула я. – Откуда у девочки из села деньги на королевского портного?

– Кавалер подарил.

– Кавалер? – Я во все глаза уставилась на начальство. – Вы, что ли? Или его высочество расщедрился и репутацией решил поступиться?

– Нет. Но не сомневаюсь, этому господину вы будете очень рады. Ведь не так давно вы желали его увидеть… – с улыбочкой, от которой меня перекосило, подсказал шеф и перевел взгляд мне за спину. А я… я не стала туда смотреть. Как будто было так много вариантов, кто там мог стоять. Влипла ты, Майка, и кто просил с графом шутить? Запомнил и отомстил, исподтишка и метко, как этот облезлый змей и любил! Чтоб ему икалось всю ночь, едва он с кем-нибудь уединится!

И я нисколько не сомневалась в личности того, кто сейчас присаживался рядом, в паре сантиметров от моей руки останавливая свои пальцы, но не прикасаясь – знал, что я этого не люблю. И не любила… Иначе он вряд ли обратил бы внимание на ничем не примечательную аристократочку, восторженно наблюдавшую за круговоротом пар на балу в его доме. А он обратил. И запомнил. Видимо, потому, что редко получал веером по своим длинным пальцам, желавшим ухватить леди за ручку, чтобы поцеловать.

А я нервничала тогда. Одна из первых работ под носом у графа, сделать все требовалось чисто и без шума. Точнее, шум должен был подняться на следующий день, а не в ту же ночь. Я ждала сигнала, кусала губы от нетерпения и во все глаза, чтобы не пропустить, смотрела на танцующих. Мне следовало удалиться сразу же за виконтом Орлаш, а он все никак не уходил, флиртуя с дочерью советника, баронессой Эльверт, дамой, между прочим, замужней и в положении. И в тот момент, когда виконт наконец соизволил остановиться, ко мне подошел Он.

Дорогой парфюм, дорогая обувь, дорогие часы, дорогое… да все у этого мужчины было дорогое. И медальон тоже. Древний, заклятый на крови, он тянул на очень хорошую сумму, и мне было очень жаль, что времени на близкое знакомство с ним не оставалось. Виконт уходил все дальше, и мне следовало спешить, чтобы успеть прокрасться за ним, а внезапная помеха предприняла попытку ухватить меня за запястье.

Демоны! Мало того, что я терпеть не могла, когда ко мне прикасаются незнакомые люди, так сейчас это могло и вовсе сыграть со мной злую шутку: мне с трудом удалось скопировать ауру виконта на браслет-артефакт, а сейчас она исчезнет, заменяясь аурой этого первого-встречного франта?! Я разве для этого терпела потные ладошки Орлаша целых два танца?

Незнакомец был обречен: злая и напуганная перспективой провала, я огрела его веером по длинным пальцам и ретировалась в сторону, пискнув что-то маловразумительное и не факт, что цензурное. Легенда летела в тартарары, но времени остановиться и подобрать ее осколки уже не было.

Дело мы с Райдом с горем пополам выполнили, хотя из-за чьей-то любвеобильной натуры просидели в шкафу на час больше и выбирались уже на рассвете, унося с собой не только фамильные ценности семейства Орлаш, но и заколки ее высочества. Как оказалось.

Вторая встреча с господином в дорогом камзоле и с медальоном произошла буквально через пару дней. И общество для нашей встречи было весьма неподходящим. Для него. В те далекие, четыре года тому, времена всякое «отребье», как звали нас придворные, обитало в Лиловых кварталах. И если на двух центральных улицах появление даже высшей знати было привычным явлением, ибо там стояли популярнейшие дома столицы, собиравшие под своей кровлей едва ли не весь верховный совет, то на задворках Лилового, в переулке Дубильщиков, аристократы предпочитали не бывать. Здесь их могли разве что раздеть, а приголубить… Хотя и приголубить могли. Тяжелым и по голове. А дальше – как повезет: вынырнешь из объятий мрака поутру – дойдешь до стражи, не вынырнешь – и позора меньше. Через весь город в подштанниках идти не придется.

Именно в таком месте, в самом его сердце, в трактире «Зубоскалы», обедали мы с Райдом и еще с дюжиной таких же удачливых молодых людей. Стража сюда соваться не любила, ибо паслась здесь сама тайная канцелярия. Для ее служащих даже стол особый имелся. Каждый день свой, но старожилы его знали и на глаз могли определить, сидят серые или тошнятся в подворотне, наслушавшись баек, для них, собственно, и придуманных. Репертуар нам сам хозяин заведения составлял, на роли раскладывал, и получалось… Вот как накоплю на свой театр, так и оставлю эту почетную (на каждой площади афиши) работу.

Каким же было мое удивление, когда рядышком, у меня под боком, опустился знакомый незнакомец с бала. Парфюм он сменить не догадался, и теперь я с наслаждением вдыхала почти забытый за всеми бренными делами запах. И пыталась вспомнить, как же выглядит его обладатель. На балу мне было не до изучения его лица, а потому сейчас память пасовала, виновато предлагая все, кроме внешности сего странного господина.

А он сидел и молчал. И мы, все бесчестное собрание, сидело и молчало. Даже байки для безопасников травить перестали, недоумевая, что потребовалось этому лощеному господину в дорогом плаще в нашем милом заведении, из которого выходят босиком и не по своей воле.

– Что-нибудь съедобное, – озвучил он заказ.