Див буркнул:

– Да ладно, отдохните еще. Его ж трясет…

Он поднялся во весь громадный рост, настоящая скала изкостей и тугого мяса, рука подняла дубину – ствол столетнего дуба, сердцеИггельда остановилось, но див забросил дубину на плечо, повернулся инеторопливо двинулся по ущелью.

Черныш отдышался, Иггельд занял место на загривке, за спинойзнакомо зашелестело, он оглянулся на медленно распускающиеся крылья, толчокедва не свернул шею: Черныш понесся быстрыми прыжками, с силой оттолкнулся ирасправил крылья во всю ширь.

Тугие струи воздуха поддерживали, передавали из однихгигантских ладоней в другие ладони, покачивая по пути, Черныш некоторое времяшел по ущелью, показывая, что никого здесь не боится: ни дивов, ни страшныхзастывших скал, похожих на злых зверей, сам грозно храпел и пробовал выпускатьогонь из пасти, но пока что выплескивался просто горячий воздух.

Потом Иггельд издали рассмотрел темный шар воздуха на выходеиз ущелья, заставил Черныша спуститься до самой земли, поднырнули, польстивсамолюбию могущественного демона вихрей Черныш что-то ощутил, но Иггельдразговаривал с ним громко и все время отдавал команды, которые выполнятьЧернышу самому интересно, и так они вылетели на простор. Иггельд перевелдыхание, а Черныш уже радостно завизжал: крупное стадо туров неспешно двигаетсяк лесу.

– Можно, – сказал Иггельд. – Если дотащишь донашей пещеры, то завалим даже двух.

Дотащу, заорал Черныш молча, он повернул и часто-частозаработал крыльями.

* * *

Апоница прибыл усталый, через узкое место опять переносилвьюки на себе, молча сложил перед пещерой, на благодарности отмахнулся: не отсебя, дракозники собрали, жалеют, а сам трижды обошел вокруг дракона. Брови егоподнимались все выше. Иггельд перехватил недоумевающий взгляд старшегосмотрителя, но Апоница ничего не сказал. Лишь когда отошли в сторону, Апоницаспросил напряженно:

– Я вообще не понимаю, как будешь управляться с ним дальше.Сейчас – да, вы оба все еще два щенка. Два игривых беспечныхщенка-балбеса. Для вас самое серьезное занятие – ловить собственный хвост.Но твой дракон взрослеет! А это все-таки дракон, дорогой Иггельд. Не кошечка,что с человеком не справится, потому и не задирается.

Иггельд пробормотал:

– У меня другие методы.

– Да знаю твои методы! Они действуют… пока еще. Нодальше? Самое надежное – вбитый штырь. Боль – это рычаг, которымзаставляешь подчиняться любого сильного и хищного зверя. Можно, конечно, использоватьсистему веревок, ведь со штырем уже опоздали, но веревки… гм… сложно иненадежно. В полете трудно рассчитать, с какой силой какую надо потянуть, закакую дернуть, а какой дать провиснуть.

Иггельд помялся, лицо было смущенным. Апоница смотрел требовательно,Иггельд сказал наконец:

– Я исходил из того, что мы – друзья. Друзьям нетребуются шпоры или хлыст. Сколько бы мы ни говорили про коней как про верныхдрузей, но все-таки кони – верные помощники, а не друзья. А вотсобака – друг. Помощниками управляем удилами, хлыстом, шпорами, а другудостаточно сказать слово… Мой Черныш, как и собака, – не раб, не помощник,а друг. Он слушается меня, потому что любит меня. Он помнит, что я носил его наруках, согревал, поил теплым молоком, сам жевал сырое мясо, а потом совал в егокрошечный беззубый рот… Я для него – папа, хотя он уже побольше меня.

Апоница невольно оглянулся на эту гору-сыночка. Зябкопередернул плечами.

– Да уж, – признал он. – Если уж побольше, топобольше. Но то, что делаешь ты, смертельный риск. Я могу принестидурман-травы, даже помогу вживить штырь. Поболеет не больше недели, он у тебяна диво живучий.

Иггельд покачал головой.

– Я лучше пойду на риск.

Апоница нахмурился.

– Понимаешь… – сказал он нерешительно, – ятебе верю, но это я… С драконами я имею дело вот уже сорок лет, к тому жепомню, что мне рассказывали отец и дед, а они были лучшими в разведениидраконов. Они говорили дивные вещи! Да, насчет того, как быстро драконыприспосабливаются, как легко вывести новую породу… Другие считают иначе.Словом, я просто тебя предупреждаю, что с драконом, который не… безопасен, тебяв город не впустят. Такой вольный дракон очень уж пугающее зрелище. Скажи, тыхоть раз видел обыкновенного коня, чтобы без удил? Ведь если снимают уздечку,то обязательно привязывают к коновязи. Если в степи, то даже верному вроде быконю спутывают ноги, чтобы не убежал!.. А тут дракон, на котором ни узды, ништыря боли!

Иггельд сказал несчастным голосом:

– Но ты же не испугался?

– То я, – повторил Апоница. – Я тоже немногосумасшедший. Но у других нет ни сумасшедшести, ни такого знания драконов. Любойубоится, когда увидит твоего зверя.

Иггельд подумал, сказал:

– Коня – да, привязывают. А собаку?

Апоница покачал головой.

– Собаку… Собак тоже привязывают в чужих местах. Непотому, что убежит, собака хозяину верна, но чтобы народ не распугивать.

– Тогда мне суждено жить вне людных мест, –ответил Иггельд кратко.

– А проживешь?

– Сейчас же как-то живу?

Апоница проглотил слово, что уже вертелось на языке, пожалплечами, смолчал.

* * *

Черныш тогда еще со второй попытки научился справляться светром, использовать, садился, сперва хоть и трепещущий от ужаса, но уже безриска разбиться о каменные стены, а потом и вовсе привык, ветер перестал замечать,просто использовал его, как дети используют снежную горку. Горка хоть и мешает,закрывая вид из окна родного дома, зато можно покататься. Черныш быстро усвоил,что чем сильнее встречный ветер, тем круче и стремительнее получается взлет.

Иггельд с высоты орлиного полета осматривал такиеизмельчавшие горы, в груди долгое время растекался холодок сладкого ужаса.Черныш в потоках воздуха то приподнимался, то опускался так резко, словно доэтого шел по твердой земле, а потом вдруг в пропасть, раскачивался из стороны всторону, с боку на бок, приходилось приучать себя сидеть неподвижно, непытаться помочь молодому дракону удерживать равновесие, не перегибаться на,противоположную сторону, как страстно хотелось.

Через пару недель осмотрел Черныша, дал отдохнуть, покормил,сказал:

– Пора кое-кому утереть нос! Как ты думаешь?

Черныш преданно смотрел в глаза и скреб каменную землюшипастым хвостом. Иггельд уселся на спину, теперь там всегда наготове широкийнепродуваемый плащ из кожи для защиты от встречного ветра, Черныш дождалсяразрешения, лапы с силой оттолкнулись от земли. Если навстречу ветру, тохватало одного сильного прыжка вверх, и тут же надо растопыривать крылья, ветертут же сдуру подхватывает, не понимая, что им этого и надо.