Ася была такой печальной, что заподозрить ее в попытке слукавить мне не пришло в голову.

– Мне нужно знать обо всех делах, какие были у Кирилла в Студенческом центре, – я попыталась зайти с другой стороны.

– Не знаю. – Она повернулась ко мне с видом сомнамбулы, так отрешен был ее взгляд. – Кирилл иногда помогал организовывать выступления. Подбирал музыку, стоял за пультом. Честно говоря, я там так ни разу и не была.

– Не были? – удивилась я. – Почему? – Каждый уважающий себя студент хотя бы раз должен был поприсутствовать на одном из капустников или посвящений. Это было так же незыблемо, как размахивать зачеткой в форточку в надежде на легкий билет.

– Не сложилось, – пожала плечами Ася. – Я с трудом переношу шумные места. Мне иногда в институте трудно из-за этого. Кирилл меня и не дергал.

Такое положение вещей объясняло странный взгляд Виталика, когда спустя день после нашего памятного флирта с Александром я пришла в Студцентр. Со времен моего последнего визита туда он очень изменился.

Мировая гардеробщица баба Зина ушла на заслуженный отдых. Стены сменили свой цвет с нежно-голубого на ярко-оранжевый и фиолетовый. Залы на первом этаже, служившие репетиционными помещениями, теперь были отданы Службе содействия в трудоустройстве. От былой атмосферы неформальной студенческой тусовки сейчас остались разве что фотографии в шкафу с наградами за былые достижения. Современная молодежь была практична и не испытывала пиетета перед романтическими идеалами старших поколений студентов.

В просторном холле возле стенда с актуальной информацией валялись флаеры с рекламой будущих мероприятий. Я добросовестно взяла по одному от каждой кучки, даже те, чей срок уже давно вышел.

– Жаждете развлечений? – засмеялся у меня за спиной Виталик.

– О! – вздрогнула я. – Просто жду Асю, она что-то задерживается. Видимо, уже не придет.

Взгляд Виталика был красноречив, но думать про то, что меня раскроют, было некогда.

– Слушай, – я постаралась быстро сменить тему, – тут у Кирилла никаких вещей не оставалось? Меня Александр попросил забрать.

– Да вроде нет, – задумался Виталик. – Можно в ящике за пультом глянуть, раз он тут периодически музыкой занимался.

Мы поднялись в актовый зал. Недалеко от сцены стоял музыкальный пульт. Виталик нырнул куда-то вниз и открыл дверцу. Внутри валялись все те же флаеры, но с другими датами, несколько пустых банок из-под энергетиков и чья-то забытая сумка.

– Только вот это, – констатировал юноша. – А вы что-то конкретное ищете?

– Если б я знала, – совершенно искренне ответила я. – Скорее, просто пытаемся как-то примириться с тем, что случилось. Вот и собираем любые Кирюхины вещи.

– Понятно, – затих Виталик.

Скорбь всегда действует на людей убедительно. Со скорбящим человеком не спорят.

Я разложила перед Асей свой нехитрый улов. Девушка молча осмотрела все, что мне удалось собрать.

– Скажите, что вы от меня ждете? Я не понимаю, что я должна здесь увидеть, – взмолилась девушка.

– Совпадения? – предположила я. – У Кирилла был дневник? Личные записи? Что-то, что вы не пожелали показать полиции или мне? Письма, любовные записки? Памятные безделицы?

Ася поколебалась минуту, но потом направилась к шкафу. Там, на дне, под вещами, стояла коробка. В ней Ася хранила свои еще такие детские секретики. Миленькие валентинки, записки, бережно спрятанные девушкой, длинные письма, которые, как нетрудно догадаться, писал ей Кирилл, билеты, рекламные буклеты и прочая мишура, дотошно собираемая влюбленными подростками.

Она протянула мне простой листок с распечаткой приглашения. Неисправный принтер оставил характерные следы на бумаге, перекрыв некоторые слова.

– Это выпало из Кирюхиных конспектов. Я спрятала.

На приглашении короткий текст зазывал отпраздновать очередной семестр в клубе «Джокер». Адреса при этом не было указано, как и других координат связи. Стало быть, объяснять, где находится клуб, Кириллу не нужно, он это знал и так. А приглашение – своего рода пропуск туда, куда зовут не всех.

Согласна, звучит как хорошая конспирологическая теория, но на каком-то этапе расследования все отработанные версии уступают место вот таким невероятным предположениям. Как любит повторять Киря: «Хороший следак от сонной мухи не отмахивается», – это означает, что не стоит отказываться от любых, даже самых неправдоподобных версий.

– Слушай, – поприветствовала я Папазяна в телефонной трубке. – А есть надежда, что до конца недели аналитики разберутся с телефоном Кирилла?

– Надежда есть, но уцелел только Снайпер, а он мне нравится, – его голос потеплел на последней фразе.

– Хороший мальчик, – поддержала я. – Напомни, кого еще, кроме ребят и дяди, ты допрашивал в связи со смертью Кирилла?

– Девушку его и ее маму, потому что он жил у них, – озадачился Гарик. – У тебя есть еще кандидатуры?

– Да, брат его бывшей девушки, Руслан. Я пока не знаю, что у них с Кириллом за дела были совместные, но Ирина сказала, что они друг друга недолюбливали, хоть и знали со школы.

– Можно и его вызвать, – согласился Папазян. – Но мне пришел ответ на запрос по делам дяди. И ты была права, недолго ему быть Скруджем. Приезжай, подумаем вместе.

– В прошлый раз это закончилось помолвкой, – напомнила я ему наш конфуз.

– Я почти все уладил, – он рассмеялся в трубку.

– Почти?! – делано возмутилась я. – Ладно, но это исключительно из профессионального честолюбия. Учти!

В кабинете Папазяна было людно. Оперативники приводили задержанных, высший командный состав лютовал и требовал результатов. Киря был при параде и только кивком обозначил мне свое расположение.

– Это что у вас тут? – шепотом спросила я у Гарика.

– А! Подрывателей накрыли, – отмахнулся он. – Случайно наткнулись, и все, Нацбез уже здесь. Сейчас спокойнее стало. С утра все на ушах стояли. Андрюха уже сутки дома не показывался.

– А где он?

– Поди знай! – устало засмеялся Гарик. – Пойдем лучше в столовку, здесь поработать не дадут.

Папазян взял папку и вышел прочь, увлекая меня за собой. По дороге к вожделенному компоту он пару раз ответил на звонок, один раз на армянском.

– Прости, пытаюсь расторгнуть нашу помолвку, – смущенно объяснил он.

– Получается? – Хотя нежность к его бабушке уже прочно вошла в мое сердце, ставить печать в паспорт я все же считала лишним.

– Как сказать, – он почесал затылок. – Бабушка приглашает тебя на чай в воскресенье, хочет лично извиниться.

– И больше ничего? – решила уточнить я от греха подальше.

– Она обещала, – снова рассмеялся он.

Мы расположились за столом, и я открыла папку с документами. Ничего необычного, все, как и сказал Александр, – долги и банкротство.

– Ты ездил к цыганам? – спросила я, не подразумевая под этим ничего крамольного.

– Еще нет, никак не соберу на водку и медведей, – попытался отшутиться Гарик.