меня с того момента, как наши пути пересеклись. Я думаю, ты тоже это почувствовала, Роза. Нельзя отрицать неоспоримую химию между нами. Я сразу это почувствовал и сразу понял, что мне нужно сделать тебя своей женой. Я хочу пойти по стопам своего отца и построить свое собственное наследие, и, возлюбленная, рядом со мной нет другой женщины. Это можешь быть только ты.

— Я была неправа, — мягко говорит она. — Я была не права, прося тебя держаться подальше. Я не хочу, чтобы ты это делал.

— Ты действительно это имеешь в виду, принцесса? Или ты говоришь это просто для того, чтобы я пощадил твоего друга?

Она отвечает игривым тоном:

— Ну, ты только что потратил пять миллионов долларов на произведения искусства для меня, так что будет справедливо, если я позволю тебе время от времени заходить в мою комнату и поглядывать на нее.

Затем, более серьезно, она продолжает:

— Я серьезно. Мне не следовало набрасываться на тебя так, как на днях, и мне очень жаль.

Мой гнев утих.

Она продолжает:

— У меня было время подумать, и ты был прав. Мы должны, по крайней мере, попытаться заставить этот брак работать. Мы обязаны дать ему шанс.

— Пока я не убью твоего друга, — бормочу я с отвращением.

— Если ты убьешь его, я никогда тебя не прощу, — твердо говорит Роза.

Я вздохнул.

— Хорошо, хорошо. Ты заключаешь жесткую сделку, мисс Де Лука. Но я буду придерживаться твоих условий.

Она сразу расслабляется. Когда я смотрю на нее, она действительно улыбается. Настоящая, искренняя улыбка. Думаю, полезно осознавать, что она больше, чем разменная монета. Я знал, что она станет моей, в тот момент, когда ее фотография скользнула по моему столу. У меня даже сердце замирает при виде этого. Не то чтобы это была ее вина, но если бы она делала это намного чаще, мне бы хотелось проводить больше времени в ее присутствии. Желать вытянуть из нее еще больше.

Вместо того, чтобы отвезти нас домой, я делаю крюк и еду в сторону ресторана. У меня такое ощущение, что ей это может понравиться. Когда мы приезжаем, Роза выгибает бровь.

— Что происходит?

— Свидание, — отвечаю я, убирая ремень безопасности. — Я принимаю твое предложение попытаться сохранить этот брак.

Выражение ее лица становится задумчивым.

— Дважды за день? Что если нас кто-нибудь увидит? Я думала, мы держим это в секрете, пока ты не будешь готов сделать официальное заявление.

— Меня это больше не особо волнует, Роза.

Желание сохранить нашу тайну — единственная причина, по которой такой ублюдок, как Александр, мог даже подумать о том, чтобы приблизиться к тому, что принадлежит мне.

— Плюс, если это будет правдоподобно, нас с таким же успехом можно было бы несколько раз увидеть вместе на публике.

Она понимающе кивает. Я выхожу из машины и собираюсь открыть ее дверь. Когда она выходит, она даже позволяет мне держать ее за руку. Это прогресс. Я пытаюсь, но не могу игнорировать то, насколько хорошо ее рука лежит в моей. Она изящная, маленькая, но в то же время идеальная. Как будто я всегда должен был держать ее.

Внутри ресторана нам предлагают места в приватной зоне. Мы начинаем разговаривать после заказа вина и еды, и я понимаю, что у Розы есть несколько животрепещущих вопросов. Некоторым ей не терпится выйти.

— Если я тебя о чем-то спрошу, обещай, что не откусишь мне голову?

— Это еще предстоит выяснить, дорогая. У меня действительно есть тенденция отращивать клыки каждое полнолуние, — шутливо говорю я.

Она смеется.

— Ты знаешь, что я имела в виду.

— Отстреливай.

— Где ты остановился? До того, как ты занял пост дона. Ты не был в США.

Мой внутренний инстинкт состоит в том, чтобы отвлечь вопрос, скрыть свою правду, держать ее под замком. Но она спрашивает не потому, что хочет использовать то, что я говорю, против меня. Ей действительно любопытно, и она права. Если мы хотим, чтобы это сработало, нам нужно попытаться узнать друг друга лучше. Оно не может быть односторонним.

— Я некоторое время жил в Лондоне, когда мне было девятнадцать. Потом я поехал в Италию, Южную Африку. На самом деле я побывал во многих странах. Никогда особо не селился на одном месте.

— Почему нет? Ты от чего-то бежал? — тихо спрашивает она.

Я качаю головой. Ничего. Все.

Демоны моего прошлого. Ожидания моего будущего. Я убегал от своей ответственности, пытаясь игнорировать свой долг. На какое-то время мне это удавалось, пока я не смог больше этого терпеть и не понял, что мне нужно вернуться.

Роза не настаивает на вопросе. Думаю, она видит по моим глазам, что я не могу ответить, потому что она быстро переходит к следующему.

— Итак, если ты так много путешествовал, на скольких языках ты можешь говорить?

Я делаю паузу, чтобы подумать об этом на секунду.

— Шесть, — отвечаю я.

Ее глаза расширяются.

— Ни за что. Откуда ты знаешь шесть языков? Какие?

Я перечисляю их для нее.

— Итальянский, английский, испанский, французский. Это те, на которых я могу свободно говорить. Кроме того, я знаю некоторых португальцев, которые некоторое время жили в Бразилии. И еще я немного подучился по-китайски, но говорю не так свободно.

— Это… впечатляет, — говорит она с легкой улыбкой.

— Мой IQ удивительно высок. Я легко усваиваю многие вещи, — говорю я.

— Скромное хвастовство, — бормочет она с ухмылкой. — Может быть, ты мог бы когда-нибудь научить меня французскому языку. Мне всегда нравилось это слышать.

— Конечно, дорогая, — ухмыляюсь. — Я буду шептать это тебе на ухо каждую ночь, прежде чем ты заснешь.

Ее щеки краснеют, когда до неё доходит смысл моих слов. Она откашливается и отводит от меня взгляд. Я откидываюсь на спинку стула с улыбкой. К счастью, разговор переходит к ней и ее жизни. Она рассказывает мне немного о взрослении. Ее брат, ее семья. Затем я решаю спросить ее