То, что он девственник, у него на роже было написано, тут к гадалке не ходи. Но он, видать, и с пацанами, за исключением меня, не общался. Через пару недель я с ужасом осознал, что я, походу, его единственный друг. Если, конечно, с огромной натяжкой наши отношения можно было назвать дружбой.

Павлик не играл в компьютерные игры, не болел ни за кукую футбольную команду, и (тут я могу ошибаться) даже не смотрел порнуху. Короче, не занимался ничем, кроме получения новых знаний.

Я же, наоборот, относился к учебе довольно спокойно. Нет, конечно, я никогда не забивал на нее, но только по одной причине: мне реально было интересно. К тому же в классе пятом я понял, что отношусь к категории ребят, которым тупо "дано". Называйте это способностью, талантом, одаренностью, как угодно.

Мне, в отличие от большинства сверстников, учиться было реально легко. Я улавливал новый материал на лету, особенно если дело касалось математики, информатики или физики. Мой мозг работал четко и слаженно, как часы. Стандартные задания я щелкал, как орешки. А вот усложненные и олимпиадные примеры вызывали у меня любопытство.

Именно поэтому Павлик ко мне и пристал. Нашей точкой соприкосновения стала математика, которую мы оба (ладно уж, что душой кривить?) любили.

В среду Павлик притащился в школу с кипой каких-то бумаг, которые тут же разложил на нашей парте.

— Ярослав, у меня потрясающая новость! — выпалил он, еле переводя дыхание.

— Валяй, — вздохнул я.

Если Павлик что-то захотел рассказать, его не остановишь.

— НИИ совместно с группой компаний "IGM" в этом году проведут олимпиады по математике и информатике. Участвовать могут ученики десятых и одиннадцатых классов. Для того чтобы, попасть на саму олимпиаду, надо пройти отборочный тур на их сайт, — тараторил Корчагин.

— Сбавь обороты, Пашка. Что такое НИИ и группа компаний ай-джи… Как уж там? — нахмурился я.

— НИИ — это научно-исследовательский институт, а "IGM" — это же один из крупнейших концернов в мире! В прошлом году он был лидером по расходам на инновационную деятельность по отношению к выручке.

— А… И что? — не понимая, чего Павлик так разволновался, спросил я.

— Ярослав, они проводят олимпиаду, по результатам которой трем победителям оплатят обучение в любом российском ВУЗе по специальности, связанной их деятельностью. Также этих трех везунчиков возьмут на стажировку с возможностью дальнейшего трудоустройства. Это нереальная возможность! Ты знаешь, где обучаются и повышают квалификацию специалисты этих компаний? — Павлик выглядел так, будто уже выиграл эту олимпиаду.

— Ну и где?

— В Штатах, в Китае, в Европе. Они впитывают самый передовой опыт!

— Круто, че, — пожал плечами я. — Хочешь попытать счастье?

— Не то слово! Ты тоже обязан поучаствовать!

Я поежился. Ох, не люблю я слово "обязан".

— Да меня как-то не тянет, — покачал головой я и из вежливости добавил. — Ну а ты дерзай, чувак. Олимпиада-то онлайн будет?

— Все туры, кроме последнего, будут онлайн. А вот финал пройдет в Москве. Проезд, проживание, питание — все оплачено, — довольно улыбался Корчагин.

Упоминание о Москве мгновенно взбодрило меня. Уж очень я любил этот город.

— А эти компании… Они тоже в Москве находятся?

— Да у них по всему миру филиалы! А в Москве даже несколько офисов, насколько я знаю, — с гордостью произнес он.

С минуту я молчал. Размышлял, надо ли оно мне? Дело в том, что я никогда всерьез не задумывался о своем будущем. Самым важным мне казалось распрощаться с детдомом, снять с себя ярлык беспризорника и начать новую жизнь.

Меня редко посещали мысли о том, на что я буду жить потом, чем буду заниматься. Я слышал, что по закону мне положена квартира, но подробностей опять-таки не знал. Короче говоря, плана на дальнейшую жизнь у меня не было.

На самом деле я слабо верил в то, что можно вот так взять, выиграть олимпиаду, получить престижное образование и устроиться на высокооплачиваемую работу. Я же не Золушка. Я обычный детдомовский пацан, без связей и почти без амбиций. Разве с такими, как я, происходят чудеса? Вряд ли.

Но в то же время то, что предлагал Павлик, почти не требовало усилий с моей стороны. Ну выполню я эти олимпиадные задания, ну что я потеряю? От меня не убудет. Но тогда появится надежда: а вдруг? Вдруг у меня получится выиграть? Чем черт не шутит.

— Ладно, когда там этот отборочный тур на олимпиаду? — наконец отозвался я.

— До конца следующей недели надо успеть пройти, — Павлик чуть не подпрыгнул от ликования.

И чего он радуется? Я же его потенциальный конкурент.

— Смотри, Ярослав, я скачал на их сайте информацию. Тут темы, на которые будет сделан акцент в олимпиадных заданиях, — он начал активно швыряться в принесенных листах.

Вот черт! Сейчас Павлик опять присосется ко мне. Я глянул на часы: до начала урока еще пятнадцать минут. Впервые за все время учебы в новой школе я подумал о том, что с радостью пообщался бы с кем-нибудь, кроме Корчагина. И желательно не на тему логарифмов и интегралов.

Я оглянулся на парту Малыгиной. Алисы на месте не было, зато ее грудастая соседка была тут как тут: глазела на меня, как голодная кошка. Что ж, почему бы и нет?

Я поднялся и, не обращая внимания на неутихающую болтовню Павлика, подошел к Одинцовой.

— Привет, Наташ! — сказал я, садясь рядом с ней на место Алисы.

— Привет, — очень высоким голосом ответила она и начала с поразительной скоростью менять позы.

Левая рука на волосах, правая на парте. Откинулась на спинку стула. Подалась корпусом вперед. Пальцы опустились на ворот блузки, голова наклонилась в сторону. И все это меньше чем, за две секунды. Чего она такая дерганная?

— Ты написала сочинение по русскому? — спросил я первое, что пришло в голову.

— Д-да. Я написала. А ты? Тебе дать почитать? Или ты списать хотел? Если решишь списывать, то надо процентов на сорок все поменять, иначе русичка запалит, что работы одинаковые, — Наташа говорила так быстро, что я вообще с трудом понимал ее.

При этом она продолжала дергаться, то убирая прядь волос за ухо, то возвращая ее на щеку.

— Нет-нет, — поспешил остановить ее я. — Я написал. Просто так спросил, забудь.

Ее глаза быстро бегали по мне, и я уже начинал жалеть, что подсел к ней. Странная она какая-то, нервная.

— А, понятно. А я уж подумала, — заулыбалась она, часто моргая. — Ты тогда шикарно играл в баскетбол на физре, я за вами наблюдала.

— Спасибо, — в замешательстве ответил я, пытаясь понять, шутит она или нет.

Тот случай, когда одноклассники пытались "поставить меня на место", а я отчаянно этому сопротивлялся, вряд ли можно было назвать игрой в баскетбол.