— Да. Она тебе понравилась? — спросила я, вспоминая просьбу Наты прощупать почву на тему личной жизни Ярослава.

— Девчонка как девчонка, — пожал он плечами.

— А у тебя есть девушка? — поинтересовалась я.

— Малыгина! — Ярослав насмешливо изогнул бровь. — Это такой подкат у тебя, что ли?

— Что?! Нет! — я растерялась. — Я вообще не для себя спрашиваю!

— А для кого? — он еле сдерживал смех.

— Для Наташи! — с обидой выпалила я. — Ты ей показался симпатичным, вот она и попросила меня узнать!

— А ты, оказывается, маленькая врушка! — Ярослав хохотал в голос.

— Да нет же! Я правду говорю! — возмутилась я, выпучив глаза.

— Ой, Малыгина, весь твой флирт шит белыми нитками. Симпатичным я показался Наташе, но задаешь вопросы о моей личной жизни почему-то ты. Ну не детский сад?

— Зря я тебя спросила! Ты все не так понял! Какой флирт? У меня вообще-то парень есть, — выпалила я.

— Ты еще и парня себе выдумала? Ну ты даешь! — он откровенно издевался надо мной.

— Иди в задницу! — надулась я, сложив руки на груди.

— Ладно, Алиса, не злись. Просто ты меня так в лоб спросила. Обычно девчонки ищут какие-то окольные пути, изощряются. А ты не такая. Меня это забавляет, — примирительно улыбнулся он.

Да уж, вышло и правда как-то глупо. Может, не стоило воротить нос от книжек с названиями "Искусство флирта", "Кокетство для чайников" или "Как заставить мужчину принимать ваши желания за его собственные: краткое пособие", которые мне все время подсовывала Белла?

— Вообще больше не буду с тобой разговаривать. Мало того, что ты ничего толком не рассказываешь, так еще и идиоткой меня выставляешь, — проворчала я.

— А что, найти меня симпатичным может только идиотка? — он слегка склонил голову на бок.

— Нет, просто… — запнулась я, поднося к губам тонкую прядь волос.

— Колись, Алиса, я тебе нравлюсь? — всем телом повернувшись ко мне, спросил Калашников.

— Пойдет, — фыркнула я и, передразнивая его, добавила. — Парень как парень.

— Парень как парень? — Ярославу явно было весело. — Именно поэтому ты пожирала меня глазами там, на реке?

Я заметила, что две женщины лет за сорок внимательно наблюдают за нами.

— Я?! Что?! — мои глаза вылезали из орбит.

— Ты меня, конечно, извини, но я тогда не на шутку перепугался за свою честь. Взяла и ни с того ни сего разделась… И эти твои плотоядные взгляды… Признаться честно, я переживал, как бы ты на меня не набросилась! — он изобразил смущение.

— Чтоб тебя, Калашников! Ты чего несешь?! — воскликнула я, с ужасом понимая, что теперь уже весь автобус с интересом прислушивается к нашему диалогу.

— Нет, ты красотка, спору нет. Но я так не могу, мы же с тобой едва знакомы. Пойми, секс без любви — это неправильно, — в его зеленых глазах плясали чертики, а я умирала от стыда.

Что подумают обо мне все эти взрослые люди? Что я разделась перед парнем на реке, а потом еще и домогалась его?! Какой кошмар! Такого острого желания провалиться сквозь землю у меня еще никогда не было.

— Замолчи сейчас же, — сквозь зубы процедила я. — Еще слово, и я… И я…

Да уж крепко выражаться я не умела. Эх, сюда бы Венерку! Вот она-то за словом в карман не полезет. Удивительно, но эта воспитанная, на первая взгляд, девушка могла материться так, что у любого сапожника пошла бы кровь из ушей.

А я нет, не такая. Слов-то матерных знаю раз-два и обчелся. Раньше даже от мысли о том, чтобы произнести их вслух, начинала нервничать. Но вот сейчас я впервые была близка к тому, чтобы матюгнуться. Ну и вывел же меня этот Калашников!

— Ладно-ладно. Успокойся, Малыгина! Ты похожа на разъяренную белочку, честное слово, — Ярослав поднял руки, как бы демонстрируя готовность к перемирию. — Я пошутил. Ты шуток не понимаешь, что ли?

— Шутки должны быть смешными! — огрызнулась я.

— Ты не представляешь, как я сейчас повеселился, — беспечно отозвался Калашников.

Я закатила глаза, затем достала наушники и воткнула их в уши, тем самым демонстрируя нахалу, что больше не желаю с ним разговаривать.

Вы только подумайте, какой наглец! "Давай, Малыгина, чего стесняться? Какая разница: купальник или нижнее белье, тра-та-та".

А не прошло и часа, как я уже, оказывается, сама разделась и смутила его, бедняжку! Он аж забеспокоился о своей чести! Святые угодники! Посмотрите на эту оскобленную невинность! Клоун, блин.

Когда мы вышли из автобуса, и настало время прощаться, я, хоть немного и пришла в себя от концерта, устроенного Калашниковым, но все равно злилась на него.

— Пока, до встречи в школе, — сухо сказала я и развернулась в направлении к дому.

— Малыгина, ты обиделась, что ли? — Ярослав мягко развернул меня к себе за кисть руки.

— Еще чего! — я повела плечами. — И думать про это забыла.

— Слушай, спасибо, что ты вытащила меня к своим старикам сегодня. Хороший день получился, — Калашников ослепительно улыбнулся, обнажая крупные белые зубы.

В его глазах больше не было чертиков. Они либо умерли, либо просто спрятались на время. Скорее, конечно, второе. Но, казалось, сейчас он говорил абсолютно искренне, и я не могла не улыбнуться в ответ.

— И не забывай про наш спор, — Ярослав хитро подмигнул мне. — Я буду у тебя первым.

— Чего?! — мои глаза уже в который раз за день полезли на лоб.

— Я про стихи, глупенькая, — рассмеялся он. — А ты о чем подумала?

— Ни о чем я не подумала, Калашников! Пока! — я вновь вспыхнула и сорвалась с места.

Какой он все-таки наглец! Никогда таких не встречала.

Ярослав

Между людьми бывает два типа притяжения. Первый — как у двух магнитов с разноименными полюсами, когда они притягиваются друг у другу. Второй — как у магнита и железа, когда металл сам липнет к магниту.

Поначалу в нашем с Павликом общении преобладал первый тип. Но после моего злосчастного выхода к доске на алгебре Корчагин прицепился ко мне намертво. И вот тут-то я и почувствовал себя магнитом, а сосед по парте все больше напоминал мне железо.

"Ярослав, что ты думаешь по поводу алгоритмически неразрешимых задач?", "Ты что-нибудь читал о проблемах дискретного логарифмирования?", "Вчера встретил неоднозначное задание по формуле бинома Ньютона, хочу услышать твое мнение". И так целыми днями.

Конечно, справедливости ради стоит признать, что Павлик был одним из немногих ровесников, а если уж быть до конца честным, то единственным, кто знал математику примерно на том же уровне, что и я.

Правда у Павлика был совсем другой подход к изучению предмета. Он самое что ни на есть грыз гранит науки, рьяно впиваясь в него зубами. Корчагин учился круглосуточно, а один раз скинул мне какой-то пример в час ночи, представляете? Очевидно, у пацана вообще не было личной жизни. И я сейчас говорю не только про девчонок.