– Почти полдороги проехали, – Роман улыбнулся. – Можно устроить себе обед. Как вам кажется удобнее: в машине, рядом со взволнованным собачкиным или на воздухе?

Мне стало смешно.

– Похоже, вы умеете настоять на своем без особых усилий. Вы же не оставили мне выбора.

– Разве? – на его лице появилось деланное удивление. – Так что вы решили?

– На воздухе, так на воздухе, – согласилась я. – Только, может, мы уберемся с дороги?

– З-запросто, – он повернул ключ, двигатель тихо взвыл. – Я эту дорогу знаю, как облупленную. П-поехали, недалеко есть вполне п-приличная лужайка, правда, на этот раз без воды.

Недалеко оказалось в получасе езды. Я вышла из машины, потянулась, с наслаждением вдохнув свежий, острый запах грибов и сладковатый аромат прелых листьев, осмотрелась. Лужайка оказалась просто замечательной. Вокруг торчали редкие мелкие осинки, раскрашенные в самые разнообразные оттенки красного цвета. На паре из них листья были чистого алого цвета, я никогда таких не видела, поэтому уставилась на них, не в силах оторваться от такого чудного зрелища. Вырвавшийся на свободу взволнованный кобель пулей улетел в лес, издалека слышались его вопли.

– Похоже, Ф-форд что-то нашел, не п-пойму, но вроде не белку… Красивое место, п-правда? – Роман выволок из багажника свой рюкзак, брякнул на землю. – Садитесь, Оля. Сейчас стол сообразим.

– Вам помочь?

– Н-ни в коем случае, – он категорически замотал головой. – П-позвольте мне за вами хоть немного п-поухаживать. Я п-постеснялся в-вам ц-цветов куп-пить, д-дурак, д-до сих п-пор на с-себя сержусь. Ну, д-дали бы мне б-букетом по морде, м-может, и н-не ум-мер бы.

Я покачала головой, вздохнула:

– Хорошо же вы обо мне думаете. Букетом по морде… это ж надо! Неужели я выгляжу такой мегерой?

– В-ванька же с-сказал, что вы любого мужика скрутите, – хмыкнул он, – а вы не в-возразили. Я и исп-пугался…

Я расхохоталась:

– Слушайте, Рома, прекратите бессовестно врать! Чтобы вы испугались? Никогда не поверю!

– К-как хотите, – он снова закопался в багажник. – Но, в общем, вы правы, я человек не п-пугливый. Есть только одна вещь, которой я боюсь…

– Что же это такое? – заинтересовалась я.

– Н-не скажу, – отперся он. – М-может, п-потом, к-как-нибудь… Чай б-будете или кофе?

– Кофе, – разочарованно вздохнуло мое напрасно проснувшееся любопытство. – Вы знаете, Рома, как показывает мой собственный печальный опыт, чаще всего человек нарывается именно на ту ситуацию, которой боится.

– Н-не пугайте меня, Оля, – улыбнулся Роман. – В-возможно, вы и правы, но только я собираюсь изменить ситуацию вокруг себя. М-мне кажется, что ваш столь мрачный взгляд на мир вам внушает голодный желудок.

– Не верю, – мне стало смешно. – По-моему, это чисто мужская черта – воспринимать окраску мира через призму желудка.

– Н-не сказал бы, – усмехнувшись, возразил он. – Как утверждает мой собственный опыт, разница только в интенсивности испытываемых ощущений, не более того. Сколько мне приходилось встречать голодных и злых женщин, которые моментально примирялись с действительностью, как только с ней примирялся их сытый желудок.

– Когда мне приходится выяснять отношения с собственным желудком, мне обычно удается убедить его в том, что не он главный, а я.

– Если вы ухитряетесь справиться с собственным желудком, что меня, честно говоря, удивляет, то почему вы не можете убедить себя в том, что вы не лошадь?

– Не знаю. Я тут подумала насчет лошади… Получается, что так я квалифицировала женскую силу. Ведь так хочется быть слабой женщиной… Сидеть за широкой мужской спиной… Но это обычно плохо кончается, слабость всегда кончается одинаково – ее давят. Слабая женщина, сильная женщина… Все это весьма относительно, именно относительно ширины той мужской спины, которая либо впереди, либо за тобой. Плохо и так, и этак. В любом случае или тебя давят, или ты давишь, третьего не дано, как говорит моя подруга.

– А как насчет того, чтобы быть просто женщиной?

– Как-то это для меня звучит неубедительно. Просто женщина… просто человек… Может ли быть человек просто человеком? Человечество само по себе существует, а человек сам по себе? Нет, по-моему. Нет человека, есть мужчины и женщины. Но и просто мужчины, как и просто женщины нет, мне так кажется… Есть та сторона мира и эта, каждая со своей индивидуальностью. Люди – это не то, что поддается обобщению.

– Ну, вы и загнули, Оля! Не знаю даже, что вам так сразу с разбега возразить, хотя очень хочется… Можно, я тоже немного подумаю на эту тему?

– Да сколько угодно. Думай, не думай, ничего на этом свете не меняется. Все относительно, сила и слабость, мужчины и женщины.

На запах еды из кустов вернулся пыхтящий кобель. В его глазах без труда читалась одна просьба, а морда выражала всего один вопрос. Нет, два. Дадут или нет, а если дадут, то сколько? Вопросительно-выразительная морда была чем-то испачкана. Я присмотрелась и ахнула:

– Рома! Посмотрите на вашу собаку!

– Что такое? Ко мне, Ф-форд, – он ухватил пса за ошейник и притянул к себе. – Н-ничего себе! Ч-что это такое?

– Похоже на золотую пыль, – мне стало смешно. – Хотела бы я знать, что же такое чудесное он ухитрился найти в этом задрипанном лесу?

Кобель неожиданно зашелся лаем, Роман резко поднял голову, глядя за мою спину. Я оглянулась, схватив рванувшего мимо меня пса. Между осинками стоял длинный, тощий парень лет шестнадцати, одетый в камуфляж. Он спокойно рассмотрел нас, потом, плавно сдвинувшись с места, подошел к нашему стойбищу. Тряхнув длинными волосами, завивающимися на концах, он шмыгнул курносым носом и спросил:

– Я вам не помешаю?

– Д-да нет, садись, – пригласил его Роман. – Т-ты чего здесь делаешь, г-грибы собираешь?

– Нет, – его круглая физиономия сморщилась от неудовольствия, – грибы папа собирает. А я потерял кое-что и не могу найти. Ваша собака умеет искать потерянные вещи?

Кобель, которого я, наконец, отпустила, рванулся к гостю и начал старательно его обнюхивать, неистово размахивая хвостом. Роман заметил парнишке:

– Ч-чем-то ты понравился нашему собакину. Н-но он ничему почти не обучен, так что даже и не знаю, сможем ли мы тебе помочь?

Парень сел на траву, погладил кобеля по голове, внимательно посмотрел на его позолоченную морду.

– Вообще-то видно, что он уже успел найти то, что я потерял. Думаю, теперь ваша собака изменится, – задумчиво заметил он.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я. – Он что, станет белым и пушистым?

– Не знаю, как на него это повлияет, – вздохнул парнишка. – Интересно, он сможет снова найти то место?

– П-попробовать м-можно, – откликнулся Роман. – Ч-что же т-такое ты п-потерял, м-меня начинает т-терзать любопытство? Ч-чем измазался кобель?