Ева дернула ручку авто. Внутри ей, наконец, полегчало, дыхание постепенно пришло в норму, а вместе с ним вернулась нормальная координация движений.

Что это было? – спросила Ева саму себя. Нет, понятно, конечно, что ее, скорее всего, жестоко обманули, использовали, предали, но это все дела житейские, никто не застрахован. А вот что за странную необъяснимую реакцию выдал ее организм? Нехватка воздуха, затуманенное сознание, сопровождающееся странными видениями и галлюцинациями, атрофировавшиеся на несколько минут органы чувств? Ева припомнила самые страшные моменты в жизни: сообщение о гибели ее молодого человека в еще студенческие времена, о тяжелой болезни отца, которую он к счастью успешно поборол и еще пару тяжелых моментов, включая разоблачение мужа любимой подруги, но ничего подобного с ней не происходило – никогда. Всегда ясный ум, четкие действия и даже слегка неуместное хладнокровие. Ночью наедине с собой Ева, конечно, оплакивала свои беды, но состояние шока никогда не заставало ее врасплох.

Сейчас она уже начала ругать себя за малодушие. Что это за трусливое бегство от какой-то чеченской деревенщины, которая вообразила себя невестой Адама? Может быть, она вообще все выдумала: подобные молодые особы очень склонны к фантазиям. Возможно, она влюблена в Адама и решила нагрянуть к нему в День рождения. Естественно, увидев в доме своего возлюбленного другую женщину, она не упустит шанса представиться его невестой. Но это полный бред. Ева даже повеселела, вспомнив ее образ. Разве позволил бы Адам ходить своей невесте в таких лохмотьях, и при этом еще морил бы голодом? Ева вспомнила, с какой жадностью Ди набросилась на еду. Надо позвонить Адаму и хотя бы выслушать, что он скажет. А потом вернуться и вышвырнуть самозванку вон, желательно волоча за ее смольные пакли. Ева снова одернула себя, удивляясь своим кровожадным мыслям.

«Абонент не доступен», – прослушала Ева несколько раз подряд, набирая раз за разом номер Адама. Но и без разговора с ним, проанализировав ситуацию самостоятельно, Ева уже была готова вернуться в квартиру и разобраться-таки с лживой обидчицей. Но что-то остановило ее. Вспомнив себя пять минут назад, она захотела поскорее убраться из этого двора и подождать вестей от Адама в другом месте.

Следуя собственному внутреннему голосу, Ева покинула двор, а затем и район, обволакиваемый столь ненавистным теперь тополиным пухом, который, впрочем, по большей части был лишь странной ассоциативной галлюцинацией.

Только оказавшись каким-то образом на Ленинском проспекте, Ева осознала куда направляется: все правильно, куда же еще, к Нине и ее крошкам – в царство уюта, тепла и доброты.

И только разрыдавшись на плече у подруги, Ева поняла, как сильно ее подавила встреча с молодой чеченкой, и почти физически почувствовала, как наполняется новой чистой энергетикой от все понимающей без лишних слов и способной к искреннему состраданию Нины.

Присутствие Матвея Еву больше не тяготило, особенно сейчас, когда она поняла, что идеальных мужчин нет и глупо требовать от Матвея быть единственным таким в своем роде. Теперь ее в первую очередь волновало предательство ее любимого мужчины, которого она хоть и не считала идеальным, но ценила за честность. Да, надежда на то, что Адам найдет достойное объяснение произошедшему и заставит ее снова поверить ему с прежней силой, таяла с каждым часом. Время шло, а он все не звонил. И это в свой же день рождения, который они планировали провести вместе.

С каждой минутой ожидание скорого благополучного исхода наполняло сердце все новой свинцовой порцией обиды и непонимания. Ева сидела на большом кожаном диване в гостиной, поджав колени. Рядом с ней на журнальном столике стояли нетронутые чашки с кофе и чаем, которыми Нина заботливо пыталась отпоить подругу. Наблюдая за этой невеселой картиной, Матвей не выдержал, сам подошел к бару, плеснул в стакан виски и протянул Еве:

– Вот, выпей лучше это, должно отпустить.

– Спасибо, – Ева послушно приняла стакан и сделала маленький глоток.

Уже через пять минут ей стало полегче и удалось немного расслабиться. А после того, как Матвей совершил третий подход к бару, чтобы наполнить ее стакан, Ева отпросилась спать. Нина уже уложила детей и теперь вызвалась проводить подругу до спальни.

Она села на кровать рядом с Евой, заботливо укрыла ее одеялом и погладила по волосам, как маленькую девочку. Подруга только успокаивала, ни в чем не упрекала, и, хотя такой исход был вполне ожидаем, Ева не услышала от нее «я же говорила». Она и сама понимала, насколько логичная картина вырисовалась в итоге из ее отношений с Адамом – он никогда не говорил о совместном будущем, потому что его будущее было уже связано с другой девушкой крепкими семейными традициями. И хотя Ева и была готова поначалу не поверить на слово в бредни возникшей из ниоткуда странной незнакомки, молчание Адама стало неопровержимом подтверждением правдивости ее слов.

Когда Нина ушла, решив, что подруга уснула, Ева еще долго смотрела в темный потолок сухими глазами и пыталась убедить себя в том, что возможно все не так страшно, что вполне вероятно Адам не ждал визита Ди, навряд ли он ее вообще любит и хочет на ней жениться. Вместе с тем, в самых смелых мечтах, она уже прикидывала, сможет ли она простить Адама, когда он придет к ней со словами раскаяния за сегодняшний инцидент.

О крепком и спокойном утреннем сне не было и речи. После всего нескольких часов сравнительно глубокого сна, Ева проснулась с рассветом и больше не могла заставить себя уснуть. Вставать, да и вообще жить дальше тоже не было ни сил, ни желания. Оставалось только находиться в каком-то тяжком пограничном состоянии: закрывая глаза, Ева погружалось в вязкое болото мучительных видений, а открывая – не могла до конца от них отделаться, как будто всяческая нечисть прилипала к ней, запутывалась в ее одежде, волосах, используя ее, Еву, чтобы просочиться в реальный мир с ее помощью. Она старательно отряхивалась от нее, но рано или поздно ее засасывало назад. В болото. Там была Ди. Она больше не стеснялась своего истинного облика: скинув лохмотья, ведьма отказалась от образа невинной молоденькой девушки и предстала перед Евой в более комфортном для себя амплуа – огромной черно-серой птицы с человеческими чертами лица и безобразной бородавкой на щеке. Но она не причиняла вреда. Только внушала отвращение и беспокойство.

Но больнее всего было другое: проваливаясь в забытье, Ева как будто бы просыпалась от звонков или сообщений Адама, разговаривала с ним, внимательно вчитывалась в написанные им долгожданные строки, но просыпаясь в какие-то моменты окончательно, она брала в руки телефон, на экране которого не было и намека на вести от Адама. Это было невыносимо. После таких обманчивых видений Ева устремляла взгляд на окно и мысленно жалела, что ее комната находится всего лишь на втором этаже. Был бы хотя бы шестой…

Потом снова появлялась Ди в обличии хищной птицы и своим огромным острым клювом пожирала маленьких червячков, расползшихся вокруг нее. Ева с отвращением поморщилась, но приглядевшись внимательнее, поняла, что это не вовсе не черви, а люди: маленькие, обнаженные, полупрозрачные тельца, обреченные на неминуемую гибель.