Сегодня был особенный день, и решительно ничто не могло его испортить. Сегодня – день рождения Адама, первый день рождения, который они проведут вместе. Естественно, этому прекрасному дню предшествовало несколько мелких неприятностей. Например, Адам так и не сумел организовать себе маленький отпуск и появился в городе только сегодня утром. Ева хоть и взяла себе два отгула до выходных, от которых уже не могла отказаться, но радовалась уже тому, что они увидятся хотя бы в этот день. Поэтому она решила сделать его особенным – домашним и семейным – таким, каким она представляла себе их совместное будущее. Несмотря на то, что Адам еще давно забронировал на этот вечер какой-то ресторан с великолепной панорамой, Ева решила сделать сюрприз и встретить уставшего с дороги любимого дома, накормить его собственноручно приготовленным ужином, а потом, если они захотят, то продолжат в ресторане и, любуясь видом на ночную Москву, разопьют бутылочку шампанского за его здоровье.

Благо осуществлению задуманного плана ничего не препятствовало: дубликат ключей от квартиры уже давно хранился в сумочке у Евы, а с Адамом она недавно разговаривала, и он находился на другом конце города: она как раз успеет все подготовить. Правда, он показался ей чересчур взволнованным и ни словом не обмолвился про сегодняшний вечер. Но Ева списала это на занятость – не мог же он забыть про свой день рождения!

Как только Ева открыла дверь жилища Адама, ее обдало потоком теплого воздуха – похоже, Адам забыл закрыть окно, уходя. Наверное, теперь вся квартира в пуху, огорчилась Ева. Не выпуская пакеты из рук, она скинула туфли и направилась в гостиную, где и замерла в оцепенении.

Окно было открыто настежь именно в этой комнате. И открыл его не Адам. На широком подоконнике она заметила женский силуэт, черты которого не сразу смогла различить из-за ударившего в глаза солнечного света. Ева аккуратно опустила пакеты на пол и сделала несколько шагов в сторону незнакомки. Та стояла спиной и смотрела вниз, придерживаясь за створку открытого окна, но почувствовав постороннее присутствие, опасливо обернулась. Теперь Еве удалось сфокусировать взгляд на нежданной гостье: молодая девушка стояла босиком, ее распущенные длинные черные волосы трепал легкий ветерок. Сама она бледная как смерть, в светлом длинном бесформенном одеянии, как будто сшитом из старых простыней и наматрасников, напоминала героиню японского фильма ужасов.

Но Еве не было страшно, ей было тревожно, очень тревожно. Неприятное предчувствие нарастало. Намерение незнакомки выпрыгнуть из окна шестого этажа было слишком очевидным. Но теперь девушка смотрела на Еву спокойно и как будто с облегчением. Создавалось ощущение, что она ожидала увидеть кого-то другого, скорее всего хозяина квартиры, и тот факт, что это оказался не он, как будто бы все изменил.

Девушка села на подоконник и, свесив босые ноги, улыбнулась, как показалось Еве, не очень-то естественной улыбкой. Как будто в детстве ее этому не научили. Хотя вопрос о том закончилось ли оно, ее детство, оставался открытым – на вид ей было не больше восемнадцати.

Парой глубоких вздохов Ева умерила свое разбушевавшееся сердцебиение, мысленно пытаясь найти логическое объяснение происходящему. Наконец, найдя одно из возможных таких объяснений, она улыбнулась девушке в ответ. Адам говорил, что иногда приглашает сотрудницу клининговой компании, которая убирает его квартиру. Сегодня как раз самый подходящий день для наведения порядка. Но что-то, что-то здесь было не так… Чтобы внести наконец ясность, Ева дружелюбно поинтересовалась:

– Что вы тут делаете? – получилось сипло и немного надрывно. Ева изо всех сил пыталась отогнать мысли, которые полезли ей в голову в первую секунду, когда она только увидела босую девушку на самом краю подоконника. Конечно, создалось впечатление, что она готова была выпрыгнуть, но Ева не могла в это поверить.

– А меня Адам пригласил, – собеседнице дружелюбный тон давался явно легче, хоть Ева и сразу различила в ее голосе сильный кавказский акцент, – Хотела вот окна помыть до его прихода, но что-то голова закружилась от высоты.

Девушка спрыгнула с подоконника и, подойдя поближе к Еве, с детской непосредственностью протянула ей руку для приветствия:

– Диана, все зовут меня Ди.

– Ева, очень приятно, – ответила она, пожимая худую холодную руку, и осторожно поинтересовалась, – Так по какому поводу тебя Адам пригласил?

– Чтобы я посмотрела, где я буду жить.

– Здесь? Ты его сестра? – предприняла Ева последнюю отчаянную попытку, прекрасно помня, что Адам рассказывал ей только об одной сестре – Заре. – Племянница?

– О, нет, – искренне рассмеялась Ди, – Я его невеста. Когда я родилась, Адаму было шестнадцать, и уже тогда наши семьи договорились, что мы поженимся. Сейчас, когда я достигла совершеннолетия, мы, наконец, станем мужем и женой. Все в соответствии с древними семейными традициями, – она говорила медленно, четко выговаривая и иногда с трудом подбирая слова, – Ну и само собой мне придется покинуть родной Грозный и переселиться в Москву, к мужу. Но это только после свадьбы. А пока я просто в гостях.

Ева тем временем неосознанно попятилась назад. Не от Ди, а от информации, которую так безжалостно выплевывала эта малолетка, каждым словом раня Еву в самое сердце. При этом взгляд ее сфокусировался на крупной родинке, яркой точкой выделяющейся на щеке девушки – чуть выше носогубной складки. Так она держалась взглядом за этот акцент, как за какой-то спасательный фактор, отвлекающий ее от услышанного, пока, пятясь не наступила на один из пакетов с продуктами для праздничного ужина. Остановилась и ухватилась рукой за стену, как будто боясь потерять равновесие. Перед глазами поплыл туман, как будто комната моментально наполнилась тополиным пухом, и теперь он обволакивал Еву полностью, закладывая нос, горло и уши, лишая воздуха и способности видеть и дышать. Она попыталась снова найти родинку, от которой невольно оторвала взгляд, как будто это могло помочь ей отделаться от вязкой белизны.

Ди тем временем оживленно, подобно голодной сороке, отреагировала на шуршание пакета. Сквозь пелену Ева различила два круглых черных зрачка, увеличившихся до неприличия: ей правда казалось, что перед ней стоит какая-то дикая черно-серая птица с изрядно помятыми перьями.

– А что это у вас там? Еда?

Не дожидаясь ответа, дикарка обошла Еву, зашуршала пакетом, извлекла из него мягкую ароматную чиабатту и впилась в нее своим острым клювом. Ой, вернее маленькими острыми зубками. Откуда у сороки зубы, подумала Ева.

– Вы не против? – проявила Ди запоздалую вежливость.

Собравшись с силами, Ева оттолкнулась от стены и попятилась дальше в коридор, сумев только выдавить из себя:

– Это все вам. Поздравляю. Удачи.

Ева буквально вывалилась из подъезда, на полусогнутых ногах, как будто покидала горящее помещение, изрядно надышавшись угарным газом. Но легче не становилось: белый пух все еще щекотал глаза, нос, обволакивал горло, не давая сделать полноценный вдох.

Прохожие оборачивались на хорошо одетую молодую девушку, которая двигалась по беспорядочной траектории, спотыкалась и как будто бы готовая вот-вот упасть. Но Еве было все равно. Из глаз хлынули слезы, и стало легче, она различила очертания своей машины и направилась к ней. Добравшись до БМВ, облокотилась рукой о капот, раскалённое железо больно обожгло ее кожу, но ладони она не отняла, не желая лишаться точки опоры. Почувствовав новый дискомфорт, она подняла глаза на все еще распахнутое окно. За ней наблюдали. Ее провожали. С этого ракурса силуэт смотрелся еще более устрашающим: белые одежды, черные, прямые как спицы волосы – Ди спокойно наблюдала за Евой с высоты шестого этажа. Ева приняла вызов и не отводила глаз, запрокинув голову наверх, пока невеста Адама не закрыла окна.