– Подозреваю, степлером ты орудуешь профессионально.

Она расхохоталась:

– Ну, это больше не моя обязанность. На мне страничка о культуре и раздел о ночной жизни в воскресном номере. Новые бары, новые клубы, что в моде, что нет… Целевая аудитория – состоятельные экспаты, поэтому то, что для них «в моде», для прогрессивных слоев общества уже почти вчерашний день…

– А профессор?

Лиза фыркнула:

– По сию пору вещает в Сорбонне. Последний дадаист Парижа.

Она умолкла. Я тоже, в панике спрятав взгляд в тарелке. Если даже она планирует подавать сыр, у меня остается в лучшем случае тридцать-сорок минут, чтобы решить – намерен ли я превратить в трагифарс свои клятвы, произнесенные у алтаря.

– Десерта не будет. – Лиза посмотрела мне прямо в глаза. – Кофе?

Ясно, значит, времени еще меньше.

Лиза вышла и вернулась с подносом, на котором стояли две чашки эспрессо, кувшинчик молока и чашка с тростниковым сахаром. Когда она ставила поднос, молоко слегка пролилось. И внезапно я понял. Никто не будет пить никакого кофе.

Ни одна женщина прежде не брала меня так, как это сделала Лиза Бишоп. Она подошла и села мне на колени, просто опустилась на меня и сжала ногами, как шаловливая коала. Она отбросила назад длинные волосы, склонила голову набок и обхватила мое лицо ладонями.

– Ричард, – произнесла она тихо. – Я нахожу тебя очень привлекательным. Это нехорошо.

– Согласен, – ответил я с прыгающим сердцем. – Нехорошо.

К черту. Я уже совершил преступление, прийдя сюда. Значит, надо хотя бы насладиться на полную катушку. Я выбросил из головы все, кроме желания. Я убрал прядь волос с ее шеи, положил ладонь ей на затылок, притянул к себе и стал целовать, медленно. Ее губы имели вкус ванили, язык был мягкий и теплый. Она развела ноги шире и прижалась к моему вставшему члену. Я гладил ее грудь, сжимая соски между большим и указательным пальцами, она терлась о меня через одежду, и от этого я снова почувствовал себя подростком и еще больше завелся. Правой рукой я скользнул под ее платье и не спеша добрался до трусиков – шелковых и свободных. Я сдвинул их в сторону – именно так, как мне смертельно хотелось на кухне – и вложил пальцы внутрь. Она резко втянула воздух и начала самозабвенно целовать мое ухо и шею. Вот тут я пропал окончательно – шея вообще мое слабое место, а уж что с ней творил этот маленький горячий язычок… Лиза ко мне прижималась, я ласкал и целовал ее, и все это было настолько хорошо и правильно, что от потрясенного восторга я перешел прямиком к состоянию «теперь не жалко даже сдохнуть».

Музыки не было – диск, который Лиза ставила, закончился, – и наши поцелуи и ласки звучали необыкновенно ярко. Я должен был взять ее. Немедленно. Я начал расстегивать молнию на брюках, но она остановила меня. Лизнув руку, она обхватила мокрой ладонью мой член и стала гладить, а потом хотела опуститься на колени, чтобы взять его в рот, но я подхватил ее и стал целовать в губы.

– Не могу ждать, – прошептал я.

Она снова села сверху и начала елозить вверх-вниз, доводя меня до исступления касанием голой плоти о плоть. Я положил руку ей на крестец и резким движением вошел в нее. Она вскрикнула. Мы начали двигаться вместе, и это было просто божественно. Я стиснул ее бесстыжие ягодицы левой рукой и вошел глубже. Она втянула воздух и принялась целовать меня, проникая в мой рот языком. Правой рукой я придерживал ее сдвинутые в сторону трусики и касался ее клитора. Опустив взгляд, я видел, как двигается мой член.

– Я больше не могу, сейчас кончу… – выдохнул я, прижимая ее сильнее.

– Я хочу с тобой.

Она приняла меня в себя целиком, делая круговые движения бедрами и накрыв пальцами клитор. Я чувствовал их движения с каждым толчком. Это было больше, чем я мог вынести. Сильно больше.

– Лиза…

Она застонала и прижала меня лицом к своей груди, содрогаясь от завидно долгого оргазма. Еще не выпуская мой член, она склонилась ко мне и нежно поцеловала в шею.

– Эй… – прошептала она.

– Мм? – одурело отозвался я.

Озорной язычок прошелся по моей груди, касаясь соска.

– Давай-ка еще раз, британец. – И она выскользнула из шелковых трусиков.

Лиза делала меня счастливым. Сильным, умелым, желанным, живым. Она вернула мне мое тело – способность ценить свои ноги, рабочие руки, сильную спину, член. С ней секс снова превратился в игру – из чего-то темного и непонятного, каким он стал в супружеской спальне. Отвлечение. Откровение. Замена чего-то иного.

Я не думал, что у нашей встречи будет продолжение. Я предполагал, что все закончится однократной симбиотической связью. Но нет. Я сам понимаю, что лгу. Когда мы оторвались друг от друга, я уже знал, что это повторится еще и еще, что я приложу все усилия к поддержанию новых отношений и к сохранению их в тайне от жены.

И мне это хорошо удавалось. Мало кто задумывается о своих способностях к сокрытию измены, пока она не произойдет, но из меня получился выдающийся неверный муж. Вместо чувства вины я преисполнялся благодарностью за то, что у меня такие чудесные жена и дочь, за то, что нашел способ получать на стороне единственную вещь, недостающую нашему браку.

А затем Лиза покинула меня, и та легкость, что была между нами, повисла в воздухе, как запах пороха после фейерверка. Нужна ли мне именно эта женщина? Или только легкость? Секс без правил. Отсутствие накатанных схем и признанных правил. Великолепие новизны.

Я убрал письма Лизы обратно в ящик, так и не приблизившись к разгадке, имеет ли она отношение к покупке «Синего медведя», однако уверенный: чем бы она сейчас ни занималась, какие бы планы ни строила, она по мне скучает. Она уже провела достаточно времени в пафосном доме своего дизайнера ложек, чтобы понять: любовь не так пьянит, когда она предсказуема, когда дичь уже в силках.

После того как Анна устроила мне скандал в студии, я сотни раз спрашивал себя, хотел бы я изменить прошлое. Если бы я мог все переиграть, пошел бы я пить с Лизой коктейли, принял бы ее приглашение зайти на ужин, позволил бы всему завертеться? Я не знаю, какие последствия будет иметь наша связь для моего будущего, но я не жалею о ней. Я жалею, что Анна узнала, я жалею, что обидел ее, но сожалеть о романе с Лизой значило бы отрицать свои чувства к ней. А они были. Настоящие.

Явиться к жене с повинной недостаточно. Я должен сделать большое усилие и влюбиться в нее заново. Можно ли вернуться к забытой любви или от невнимания она умирает?

Да, умирает. Да, чахнет и засыхает. Даже тарелку нельзя забыть на столе и ожидать, что еда на ней останется свежей и горячей. Что уж говорить о цветах, домашних животных, браке. Глупо было предполагать, что любовь к другой женщине не повлияет на мои отношения с женой. Неужели ущерб невосполним? Или возможно вернуться к прошлому и строить жизнь вокруг темных пятен так, чтобы они остались глубоко в подвале и там загнулись от нехватки солнца? Анна дает мне шанс, а у меня не хватает смелости им воспользоваться.