Родригес всегда любил женщин. Еще с юности любовные приключения были для него способом убегать от внешнего мира. Способом забывать об отцовских побоях и оскорблениях.

Но с Карлоттой все было по-другому. Впервые его целью было не получить от женщины, а дать. Но ведь и Карлотта дала ему гораздо больше, чем он испытывал когда-либо в своей жизни. То наслаждение, которое оба получили, было выше всяких ожиданий.

Родригес словно растворялся в ней – в прикосновениях, в аромате этой женщины. Он готов был ласкать ее всю ночь, упиваться ею и никогда до конца не утолить жажду. Да, никогда он не испытывал такого чувства, до этого ему просто неведомого… А уж какой силы желание он испытал!

Ему захотелось большего.

Но не сейчас. Сейчас эта женщина лежала рядом с ним, на его груди. И ему не было ни тесно, ни дискомфортно, как обычно он ощущал, когда лежал на одной кровати с женщиной. Родригес никогда в своей жизни не спал с любовницей в самом прямом смысле этого слова. После секса он всегда уходил. Так ему было комфортнее. И он старался выбирать тех женщин, которых устраивали такие отношения.

И вот сейчас спящая Карлотта на его плече… Столько нежности… Его рука скользила по ее шелковистой коже.

Внезапно Карлотта очнулась от блаженного сна и приподнялась.

– О!

– Ты в порядке? – спросил он.

– М-м-м… – протянула она, потирая лицо руками. – Который час?

Родригес вытянул голову, чтобы посмотреть на часы:

– Половина седьмого.

Он так и не смог уснуть, просто лежал, прокручивая в голове прошедшую ночь и наслаждаясь присутствием Карлотты.

– О нет! – Она вскочила с постели. – Лука скоро должен проснуться!

– Пусть Ангелина побудет с ним.

– Он будет тосковать по мне, – ответила она все еще сонным голосом. – Я должна вернуться в свою комнату.

На Родригеса моментально нахлынуло странное чувство недовольства. Неужели ревность? К пятилетнему ребенку? Это невозможно. Как нелепо! Они переспали, но не было причины, чтобы она оставалась с ним. И глупо спорить по этому поводу.

Родригес встал вместе с ней.

– Посмотри, что тебе понравится, – предложил он, подходя к шкафу. Порывшись немного, он вытащил наконец футболку черного цвета.

– Мне много что нравится, – отозвалась она.

Он бросил ей футболку:

– Надень это. Не идти же тебе по коридору в вечернем платье.

– Кто-то уже не спит?

– Все возможно. Поверь мне, в такое раннее утро лучше попасться любому на глаза в домашней одежде. Это будет выглядеть менее скандально, чем в вечернем платье.

– Да, правда.

Но Карлотта не торопилась одеваться. Она просто сидела, прикрывая футболкой грудь.

Ситуация для Родригеса была непривычна – это странное напряжение, висящее в воздухе после секса… Несмотря на то что он получил истинное удовлетворение, он все еще желал ее! Словно попал в ловушку голода, который никак не мог насытить.

Родригес глубоко вздохнул:

– Ты в порядке?

Еще одно, чего он никогда не делал. Никогда раньше Родригес не интересовался, как чувствует себя женщина. Обычно все было просто и примитивно и проходило на исключительно физическом уровне – дальше секса отношения не заходили.

Но Карлотта – его будущая жена. И теперь о простом и примитивном чувстве речи уже не шло. Ему не было безразлично ни ее прошлое, ни ее чувства. Достаточно было вспомнить того подонка, Габриеля, чтобы вновь всколыхнулось внутреннее негодование. Негодяй забрал у нее то, на что не имел права. Он украл любовь Карлотты к самой себе.

– Да, – ответила она, стараясь не встречаться с глазами Родригеса. – Я чувствую себя вполне хорошо.

– Ты очень красива.

С какой легкостью Родригес произносил эти слова стольким женщинам! Но Карлотте он сказал это не как должное. По отношению к ней комплимент звучал как-то по-настоящему, по-особенному.

– Спасибо. – Карлотта натянула на себя футболку, и он поймал себя на мысли, что любуется ее движениями.

– Ты, кажется, не веришь.

– Не думаю, будто это имеет значение.

– Почему?

– Мы с тобой поспешили, не так ли?

Родригес нахмурился:

– То, что я сказал, – правда. И я не считаю, будто мы поспешили.

Перспектива спать всю жизнь с одной женщиной и быть ей верным теперь уже не казалась ему такой уж страшной и угнетающей. Более того, в данный момент неудержимое сексуальное влечение к ней целиком охватило Родригеса. А может, она никогда ему не надоест?

– Не считаешь?

– Я обещал быть верным тебе не потому, что хотел затащить в постель. Я дал это обещание, потому что знаю: мне по силам его сдержать.

– Хм… – Карлотта усмехнулась. – Просто так странно звучит…

– А что ты хочешь, чтобы я сказал? Я просто говорю – ты красива, потому что так думаю.

– Я знаю… просто… Родригес, я совсем не хотела обидеть тебя. Спасибо тебе. Спасибо за честность и заботу.

– Но мои слова, похоже, недостаточно убедительны?

– Это не так. Жаль, ты не понимаешь, насколько они убедительны! Я верю тебе.

Сердце Родригеса сжалось.

– Думаю, что понимаю.

Она улыбнулась:

– Вот и отлично! Я пойду и проверю, как там Лука.

Карлотта вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. От переизбытка пережитых эмоций и чувств она ощущала легкое головокружение. Борясь с желанием расплакаться или закричать, она без сил прислонилась к стене.

Она была во власти смешанных чувств страха, волнения и в то же время надежды. Будто ей вернули частичку себя. Будто раковина, которую она построила вокруг себя еще в детстве, треснула, и она была готова покинуть ее.

Теперь Карлотта знала – интимные отношения могут давать наслаждение, могут быть прекрасными. Конечно, это не означает, что Родригес признается в вечной любви к ней. Но зато он будет ей верным, и это уже хорошо. И она ему верила.

Конечно, Родригес не сможет полюбить ее. Карлотта видела в его глазах эту бездонную пустоту… Пусть не любовь, но сострадание и заботу он испытывал к ней. А как он был потрясен ее рассказом, как зол – не на нее, а на Габриеля. Даже Наталья, ее сестра-близнец, не поняла ее и потому не услышала всю историю до конца.

И пусть Родригес и Карлотта никогда не полюбят друг друга, по крайней мере, они будут жить в атмосфере взаимопонимания. Ведь понимание – это редкий гость в нашей жизни. И Карлотту этот гость не навещал. Ни Софии, ни Наталье она не могла все рассказать.