Аня уезжала подавленная, несчастная. Возможно, не встретила у жениха ожидаемого преклонения, трепета, прежней зависимости. Теперь он самодостаточен: у него есть дело, друзья, и Анна не составляет больше единственного смысла его существования. Он – сложившийся поэт, заметный, уважаемый товарищами. Волевой, энергичный литератор. А она вновь возвращалась в Киев, в наемную комнату в чужом доме, где никому не интересны были ее девичьи стихи.

Он же писал с ностальгической ноткой, вспоминая их невинную юность:

Гумилев торопился с венчанием, но как на грех обстоятельства были против. Смерть отца и траур, Великий пост. Решили венчаться, как положено, после Великого поста. Возможно, перед отъездом Анна, оскорбленная приемом в доме Гумилева, сказала Николаю нечто, заставившее его беспокоиться и напряженно ждать писем из Киева. Все могло рухнуть в любой момент. Тогда Гумилев, представивший невесту семье, был бы не просто несчастен, но и смешон.

В марте он неожиданно уехал на три дня в Окуловку Новгородской губернии к С. Ауслендеру и его дяде. В имение Парахино Гумилев прибыл с пачками папирос. Русская глубинка пока еще не очаровала любителя путешествий, ему еще предстояло ее понять и по-своему полюбить. Из развлечений – игра в винт с местной интеллигенцией, катание по мерзлым ухабам, когда экипаж грозит вот-вот перевернуться.

Собирался на тетеревиный ток, с иронией говорил о своем визите, но Ауслендер отметил особую нервозность приятеля, почувствовал его тоску. Гумилев так волновался, что против обыкновения заговорил о своей личной жизни. Признался Сергею, что хочет жениться и ждет письмо из Киева. Даже посылал запрос домой, нет ли письма для него. Узнав, что письмо получено, тотчас отправился на вокзал, хотя знал, что до поезда еще два с половиной часа. Прибыв на вокзал, не мог сидеть, нервничал. Друзья ходили по перрону и курили.

Видимо, он для того и уехал из Царского в эти дни, чтобы пережить ожидание. Письмо от Анны было получено, и, судя по всему, нового отказа не последовало.

5 апреля Гумилев подал прошение на имя ректора Петербургского университета, чтобы ему дали, как тогда полагалось, разрешение «вступить в законный брак с дочерью статского советника Анной Андреевной Горенко».

16 апреля в московском издательстве «Скорпион» вышла его новая книга стихов «Жемчуга». Готовилась она долго и завершала некий цикл переживаний. «Теперь я весь устремлен к иному, новому. Каково будет это новое, мне пока не ясно, но мне кажется, что это не тот путь, по которому меня посылает Вячеслав Иванович», – признавался Гумилев Брюсову. Первое издание «Жемчугов» поэт посвятил ему же, учителю Брюсову. Это была дань благодарности и… прощание. Прощание с учителем, с ученичеством и символизмом. Гумилев нашел свой путь.

Гумилев все предусмотрел. Он подумал и о свадебном путешествии и заранее запасся свидетельством Санкт-Петербургского университета об увольнении в отпуск за границу. Он имел статус студента, тут уж ничего не поделаешь.

Разрешение было получено 14 апреля. Свидетельство гласило, что он «с разрешения г. попечителя С.-Петербургского учебного округа уволен в отпуск за границу сроком по 20 августа сего 1910 года». Документ было необходимо представить в канцелярию Киевского губернатора для получения загранпаспорта.

Итак, Гумилев в Киеве с 20 апреля. Он остановился в гостинице «Национальная». Анна жила на Тарасовской улице, где снимала комнату во флигеле дома 23/25. Все заботы о венчании Николай взял на себя. Возможно, как и Пушкин, подвенечное платье невесты-бесприданницы тоже привез жених. Никто со стороны Анны не участвовал в приготовлении к свадьбе, никто не верил, что Анна на этот раз не сбежит из-под венца. Тратить деньги, которых и без того слишком мало, на сомнительные цели родственники вряд ли бы стали.

Верил Гумилев. Надеялся. Он писал из Киева Брюсову 21 апреля: «Женюсь я на А. А. Горенко, которой посвящены ‘’Романтические цветы”. Свадьба будет, наверное, в воскресенье, и мы тотчас же уезжаем в Париж. К июлю вернемся и будем жить в Царском по моему старому адресу».

Помимо прочего он поднес невесте и свои поэтические дары. Во-первых, привез новый сборник стихов «Жемчуга», который и надписал: «Анне Горенко: кесарево кесарю. Автор». Во-вторых, в ожидании великого события он в эти киевские дни написал «Балладу» с посвящением Анне и подарил невесте ко дню венчания.

В «Балладе» звучит рефреном фраза «Блеснет сиянье розового рая». О рае и речь. Тема первозданного мира была близка будущему акмеисту и адамисту. Тема вновь обретенной цельности здесь связана с моментом истины, который переживает поэт. В стихотворении нет ни слова о любви. Оно выражает больше, чем счастье влюбленного, достигшего цели. Герой находит свое пристанище, свой рай как начало новой, истинной жизни души. Он прощается с заблуждениями и ошибками старой жизни, с ложными целями:

В этом браке поэт видел обновление, начало нового, светлого, истинного пути. Что касается творчества – здесь тоже обретение своего лица, определение своего пути. Поэт рисует рай как некую идеальную страну, открывшуюся для него наконец:

Ну и «Посылка», указывающая на ту, благодаря которой обретена гармония:

Безоговорочное доверие, вера героя в любимую. Это она ведет поэта, «нежа и карая». Значит, было и то и другое, так закалялось чувство, чтобы теперь им блеснуло сиянье розового рая.

Для Анны тоже открывался новый путь и огромные возможности. Возвращение в Царское Село, Петербург, где кипит литературная жизнь, круг богемы, а главное – реализация поэтического дарования! Ждала ли она счастья в браке? Конечно, если шла под венец. Это был сознательный шаг, даже вопреки ожиданиям родных. Как православный человек, она верила в таинство брака и шутить такими вещами не стала бы.

Итак, венчание в воскресенье 25 апреля 1910 года. В тот день Уточкин летал над Киевом, и Анна впервые увидела самолет. В шаферы Николай пригласил В. Ю. Эльснера, поэта, устроителя вечера «Остров искусств» в Киеве. Родственники Анны не явились на венчание, хотя жили здесь же, в Киеве: и мама с братом Виктором и сестрой Ией, да и любимый брат Андрей. Нужен был еще один шафер, и Гумилев приглашает почти незнакомого поэта И. А. Аксенова.