— Слишком много философии, Анхель. Я сказал. На моих условиях.

— Ты знаешь, кто я? Одно мое слово. И тебя больше никто и нигде не найдет! Да. Ты силен. Но против сотни не выстоишь. Не одного такого. Как ты, пуля находила во сне! В страшном сне здесь никто не представит такого! Чтоб оставаться в моем доме и диктовать свое!

— Или мое слово или никак. Решай. Я сказал.

— Ладно. Бойцы все рабы. Но ты не будешь рабом. Я дам тебе кров под собственной крышей. Так будет оставаться и дальше, дам процент от каждого боя. Если захочешь. Со временем выправлю тебе документы. Но ты должен отработать у меня год. Год! И ни днем меньше!

— Это приемлимые условия. Только с годом ты погорячился. Твои щенки тебе за всю жизнь не заработают столько. Сколько я за один бой против десятерых. Поэтому так. Я уйду. Когда посчитаю нужным. Впрочем, это даже не условие. Это не обсуждается. Ты же знаешь. Если я захочу, я и так уйду в любой момент.

— Жаль. Жаль, что Бог не дал мне такого сына, как ты. Я всегда такого хотел. Но эти бляди рожали только слабаков. Которых снова и снова забирала пустыня. Одна Ания у меня осталась. И ты обеспечишь ей достойное приданное. Хоть человек ты. А хоть дьявол. Будь по-твоему. Останешься свободным и уйдешь в любой момент. Когда решишь. Только имей в виду. Я возиться с тобой не буду. Если покалечишься на том бое. Вышвырну на хрен обратно в пустыню подыхать. И имя мое тебя не спасет. Когда станут искать те, кто тебя туда забросил. Стал бы моим рабом, имя бы мое получил бы. А так ты сам по себе. Но платить буду щедро.

— По рукам.

Киваю. Протягивая ему руку.

И его рукопожатие оказывается на удивление сильным, как для старика.

* * *

Это не первый бой на сегодня.

Анхель все просчитал.

Подготовил толпу. Разогрел драками первых бойцов.

— Говорю тебе, Анхель. Он не готов.

Его доктор тут же. За шторкой в стороне от ринга.

Сюда втаскивают залитых кровью, поломанных бойцов.

Но он особенно не заморачивается над ними.

Просто щупает пульс. Проверяет кости. Некоторых сразу приказывает на свалку. Туда. Наверное, в тот самый гребаный могильник.

Там даже вонять не будет. Стервятники быстро сделают свое дело.

Блядь.

Этих бойцов, что бабло Анхелю приносят. Их же даже как собак в песок не зарывают. Просто зашвыривают подальше. Подыхать. Даже не пристреливают, как загнанных лошадей. Лопаты и пули старому скряге и то жалко на своих бойцов!

— Бой назначен, — пожимает плечами, цепко прощупывая меня глазами.

— А его исход мне неважен. Я свое и так загребу. Хотя. Я поставил на тебя, демон. Надеюсь, ты меня не подведешь.

— Дурная твоя затея. Дурная и не логичная. Ты на нем можешь больше заработать. Ну какое выйдет зрелище? Какой бой? Он же свалится после третьего удара! Те, кто бабло такое заплатил, тебя потом на этом ринге разорвут!

А я смотрю.

Пристально присматриваюсь, не упуская ни единого движения.

Те, что были за забором, выходят на ринг

Не первый сегодня бой. И даже не пятый.

Многих бойцов сегодня отсюда вышвырнули.

— Ты бойца потеряешь. Из-за жадности твоей, Анхель. Второй раз из этого пекла он точно не вернется. Месяц бы подождал и заработал бы по полной. А так. Один бой и ты пролетаешь.

— Заткнись. Я за один бой с демоном больше, чем за десять лет заработаю. А если он сдохнет, тоже неплохо. Демонов все боятся. Выйдет, что зло отправилось прямо в пекло. Туда, где ему и место.

Демон. Да. Я уже привык.

Иначе меня и не называют. Решили, что раз я из ада выполз, то человеком быть не могу.

Но мне по хрен.

Имени своего я все равно не помню. Как и того, откуда пришел.

Может, еще из худшего пекла, кто знает?

Демон мне нравится.

Это наводит страх. И благоговейный ужас. У всех вокруг сразу же глаза опускаются.

Лучше так.

Чем ожидать расправы. Или мести. Пока я не готов лицом к лицу встретиться с теми, кто меня сюда забросил.

Тем более, не готов, что не помню ни хера! Хоть сто раз бейся головой о стену! А там темнота! Пусто!

И это самое страшное! Даже страшнее, чем дикая слабость тела!

Но сейчас это все полная хрень, Как и слова Анхеля и его верного пса, доктора.

И смотрю. Сканирую ринг.

Вот они. Уже на него выходят. Новые бойцы, которых видел из-за забора. И те, которые сумели сегодня уже выстоять свой бой и выжить.

Этот, справа, с полуоторванным ухом, любит выводить противника из себя. Наворачивать серию пустых ударов. И наносить решающий в самый неожиданный момент. Тот, кто рядом с ним, смотрит, как бык, исподлобья, изматывает противника, как в танце. Бьет в неожиданный момент. Но сокрушительно. Серьезно. И добивает. когда у того больше нет сил.

Тот, что с другой стороны, бьет сразу. Наповал. И добивает серией четких мощных ударов. Не разменивается.

Остальных только придется изучить. По ходу дела.

А толпа уже озверела.

От дурного секса, что витает в воздухе. От полуголых баб, что разносят напитки и обслуживают прямо здесь же, за столами, опустившись на колени.

От смрада крови и смерти, которой пропитан здесь каждый уголок.

От собственной дикой ярости, которую больше некуда выплеснуть!

— Демон! Демон! Демон!

— Ну ты где? Или тебя на самом деле и нет? Иди прячешься, поджав хвост от страха?

Толпа беснуется.

Даже не смотрю на Анхеля.

Сбрасываю футболку и просто вбегаю на ринг.

Я не отрабатывал ни хрена. Ни одного удара. Никому даже в голову не приходило меня чему-то учить.

Ноздри раздувались, пока смотрел на бои. Челюсти сжимались со страшной силой.

Здесь всем плевать. Здесь смерть правит свой бал и собирает свою дань. Смерть и грубая сила.

И та же ненависть. Что провела меня через пустыню, должна и здесь дать мне сил! Дать мне выстоять! А ее у меня…

Через край. За край и даже больше!

Вой толпы оглушает, когда выхожу на ринг.

Ведущий, больше похожий на бордельного зазывалу, громко орет какую-то хрень о непобедимом демоне, которого не могла сожрать даже пустыня.

Но мне плевать на все эти заманухи.

Я не собираюсь, как хотел Анхель, корчиться в ужимках дешевого клоуна.

Играть мускулами или рычать прямо в зал, делая страшную рожу.