Стоит нам с Софией показаться на ступенях храма, как Ратушная площадь взрывается приветственными криками. Сдается мне, что простые горожане любят нас гораздо больше, чем дворяне. Нам в ноги летят цветы, со всех сторон звучат слова поздравлений. Маленькая, нарядно одетая девочка преподносит большой букет цветов — только почему-то не мне, а княгине. Впрочем, я не в обиде.

— …Князь, а война с восточниками будет? — громко выкрикивает кто-то из толпы. И площадь напряженно затихает в ожидании моего ответа. Я тяжело вздыхаю. Врать людям не хочется, а правда неприятна

— Была бы моя воля, эта проклятая война закончилась еще вчера! Знаю, что все вы ждете домой своих отцов и сыновей. Знаю. И обещаю, что если будет такая возможность, закончить войну без крови. Но захотят ли мира восточники? Завтра будет важное собрание с военными, на котором мы сообща решим, что делать дальше. Сначала я хочу услышать их мнение.

— А пока веселитесь, жители Минэя! — перехватывает у меня инициативу София — сегодня вечером на улицах города для вас будет выставлено щедрое угощение.

И толпа тут же взрывается радостными воплями — кто ж не любит выпить и закусить на халяву? Лишь бы Ходынку нам здесь не устроили…

* * *

— …Фридрих, наверное, мне надо отписаться Понтифику? — спрашиваю я нашего главного интригана за обедом — Поставить, так сказать, официально наместника божьего в известность о том, власть в Минэе сменилась. Заодно уведомлю Аполлинариуса, что доступ для его псов — паладинов в Западный Эскел по-прежнему закрыт.

— И долго мы будем держать осаду от них?

В обеденном зале тихо звенели приборы, бесшумными тенями скользили слуги.

— Вплоть до особого моего распоряжения. Во-первых, у нас война с восточниками, и Ведьмин перевал закрывается во избежание проникновения шпионов противника на территорию вверенного мне княжества. Во-вторых, душа у меня тонкая и ранимая — я страшно обижен на хамское отношение ко мне Руфуса Ройса! Требую его строгого наказания и принесения официальных извинений от Инквизиции. В письменном виде, естественно. В-третьих, с прискорбием сообщу Понтифику, что бывший Главный жрец нашего Храма оказался отступником и безбожником, не верующим в знамения Отца нашего Небесного и в промысел божий. Кроме того, этот негодяй нагло разграбил казну Храма. А на деньги, которые верующие принесли Единому, и которые так нужны на поход святой Церкви в Инферно, он скупил дома в Минэе, оформив их на своих родственников. Так что мне придется их конфисковать и выставить на торги.

Дядюшка начинает хохотать так, что слуга, принесший блюдо с горячим, шарахнулся в сторону и чуть не уронил его на пол.

— Йен, ты хочешь свести Аполлинариуса с ума?!

— А разве у этого старца еще остался ум? — ехидно улыбаюсь я — Судя по его поступкам, он давно выжил из ума, и Йен Тиссен здесь совершенно ни при чем. А письмо мое и должно быть сумбурным и обидчивым — именно такого они и ждут от юнца, случайно получившего княжескую корону и магию. Разве нет?

— Ну, …в чем-то ты прав.

— Вот пусть и продолжают держать меня за дурочка малолетнего. А я тем временем с войной разберусь.

Фридрих с тоской косится на свой кубок, где вместо вина налит какой-то сок и скромно предлагает

— Давай, я тоже, что ли отпишусь на Остров в Инквизицию?

— Отличная мысль! Чаще нужно прогибаться, Фридрих, чаще! И при этом угодливо улыбаться.

Я незаметно перехожу с ним на ты. Дядюшка проглатывает мое нахальство, делает вид, что мое тыканье в порядке вещей и не раздражает его. Правильно, хватит уже разводить политесы между своими.

— Не смешно, Йен…

— А жизнь вообще штука серьезная. Сколько лет мы с вами терпели унижения от отца? Я, матушка, ты, дядя? Да, и Ульриху от него доставалось. Но не сломались же? И судьба вознаградила нас…

Нашу застольную беседу прерывает появление Нейтгарда:

— Князь, у нас новости!

Небольшая выволочка всем пошла на пользу. А внезапное появление у меня личной охраны, никак не связанной с замковой стражей и «головорезами», заставило народ напрячься. Вот так! А вы думали, что единственные и неповторимые? Почуяв близость неизбежных пертурбаций, стражники резко подтянули животы и начали даже походить на нормальных воинов. Головорезы же восприняли наемников спокойнее — все равно основное место их службы крепость на Ведьмином перевале.

— Плохие новости или хорошие?

— Хорошие. Подмастерье Клемс отоспался и снова принялся за патрулирование Минэя с моими парнями. И тут удача! Продавец запрещенными книгами — хотел удрать из города и пытался подкупить стражников на воротах. Но не успел — нарвался на наш патруль. А там и ларец сработал на старинную книгу с проклятиями, которую торговец пытался провезти с собой. Поехали обыскивать его лавку, а там в хитром схроне нашелся еще десяток запрещенных книг и связка темных амулетов вдобавок.

— Допросили? Надо бы выбить из него список постоянных клиентов.

— Палач его сейчас обрабатывает.

— Будут результаты — сразу докладывайте, капитан. Всю темную дрянь заприте пока под замок. Молодчине Клемсу объявите благодарность. И пусть он сразу составит подробную опись всего изъятого, чтобы потом что-нибудь не пропало …«случайно»!

Я повторяю за Фридрихом, понравившийся мне прикольный жест, собирая пальцы в щепоть и похлопывая ими, как клювом. Нейтгард понятливо кивает. Темные книги и артефакты мало того, что опасны и вредны, так они еще и стоят дорого. Очень дорого. Так что не нужно искушать людей. А вечером я сам перетащу их в башню.

— Что собираешься делать с этим торговцем? — интересуется дядюшка

— Прилюдно повесить на площади, чтобы другим было неповадно. Но сначала вытрясти из него все, что он знает. Жалость в данном случае неуместна. С теми, кто покупал у него книги, разговор будет отдельный. Может, и еще кого-то повесим. Раз у Рихарда и Дитриха были темные амулеты, значит, и у других бастардов они есть. Похоже, минэйская золотая молодежь любит побаловаться запрещенкой.

— Мартин и Брюс не владеют магией — напоминает мне дядюшка — И вечером они вернутся в город, что собираешься с ними делать?

— В крепость их отравлю, на Ведьмин перевал. Пусть послужат.

— Рядовыми головорезами? Дворяне…?!

— Дядюшка, не нужно считать меня мстительной сволочью — морщусь я — если со временем капитан Нейгард сочтет, что они достойны возглавить отряды — значит, так тому и быть. А сбегут — не велика потеря. Объявим предателями и конфискуем их поместья в казну. У нас есть люди, поболее их достойные владеть землей.

— Да, там и конфисковать особенно нечего, князь их не баловал.

— Тем более. А военная служба в горячих точках — лучшее лекарство от молодецкой дурости.

После моих слов Фридрих что-то совсем приуныл и погрузился в раздумья. Бастардов что ли пожалел? Имел на них другие виды?