Возвращаясь домой к жене и детям, он был уверен в том, что может честно смотреть Насте в глаза, ведь физически он ей не изменял.

«Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» — так сказал Иисус Христос, причислявший прелюбодеяние к тягчайшим грехам. Прелюбодеяние же — это просто неспособность человека противостоять искушению. Едва появившись на свет, Ева тут же соблазнила Адама украсть яблоко из райского сада, и это ведь было только начало. Из-за любви к женщине теряли головы и короли, и простолюдины, начинались войны, пускались на ветер миллионные состояния, разведчики изменяли родине и переходили на сторону врага. Создатель, экспериментируя с адамовым ребром, должен был все же быть немного предусмотрительней.

Илья не считал свой служебный роман с Инной таким уж тяжким преступлением, тем более что между ними ничего ведь, по сути, и не было, хотя он и смотрел на нее с вожделением. Ну а то, что другая женщина завладела всеми его мыслями, так он и сам уже хотел избавиться от этой мучительно переносимой им любовной зависимости. И сейчас лучшей терапией для него был отпуск с женой, во время которого об Инне он вообще не вспоминал.

* * *

На второй день после прибытия «черных дайверов» Илье удалось переговорить с утра только с владельцем каботажного судна Джузеппе Мариино. Двое остальных дайверов Ганс и Курт отправились на поиски подводного клада, как только взошло солнце, и подниматься наверх не спешили. Сицилиец Джузеппе прекрасно знал английский, и никаких затруднений в общении с ним у Ильи не возникло.

Джузеппе сам был заядлым дайвером, и его судно, которое он оснастил всем необходимым для доставки аквалангистов к местам кораблекрушений, позволяло ему зарабатывать на жизнь, занимаясь любимым делом, превратив его в профессию. Поэтому никаких неприятностей с властями, а тем более с Интерполом в лице Ильи Ладогина, ему было не нужно, и Джузеппе охотно отвечал на все его вопросы. Он сказал Илье, что с Вальтером он раньше знаком не был. Тот сам вышел на Джузеппе и предложил ему отправиться с ними на поиски затонувшей немецкой подлодки, пообещав хорошо за это заплатить. О том, что его новые немецкие друзья ищут на этой подлодке какой-то клад, Джузеппе стало известно, только когда Вальтер с Джулией на удивление быстро обнаружили затонувшую на большой глубине субмарину. Правда, Вальтер сразу предупредил всех, что немецкая подлодка является собственностью Германии. И поскольку он дал слово своему деду, что все ценности, которые им удастся найти на ней, они передадут немецкому правительству, пообещал, что положенное им вознаграждение будет разделено поровну между всеми участниками этой экспедиции.

Со слов Джузеппе, никто возражать против этого не стал. Во всяком случае, открыто. А что там на самом деле было у остальных на уме, он не мог знать.

Обычно, когда дайверы фрахтовали его судно для погружения к затонувшему объекту, как бы они ни были дружны между собой, они предпочитали работать в одиночку, а не в единой команде. Каждый из них составлял собственный план и искал свои трофеи, не собираясь ни с кем ими делиться. Для «черных дайверов», следовавших негласному закону «Кто поднял на поверхность, тот и владеет трофеем», права собственности под водой не действовали. А тут Вальтер вдруг заявил: все, что они найдут на затонувшей подлодке, принадлежит Германии.

После обнаружения пролежавшей полвека на дне немецкой субмарины все были чрезвычайно возбуждены и начали лихорадочно готовиться к погружению. Поскольку Вальтеру с Джулией надо было отдохнуть после первого погружения, закрепить якорь-кошку за подлодку взялся сам Джузеппе, а помогать ему вызвался Ганс.

Точный спуск якоря — дело очень ответственное. Якорный канат не просто удерживает судно на одном месте, для дайвера это пуповина, связывающая его с судном, которое выступает в роли поплавка. Якорный канат — это поддержка в море от самого Бога. Без него подводные течения могут отнести ныряльщика за сотни метров от места кораблекрушения, и ему придется подниматься и делать декомпрессионные остановки наобум, без четкого плана. А поскольку на такой подъем у дайвера уходит, как правило, не менее часа, то за это время течением его может унести бог весть куда от судна, которое он не сможет увидеть из-за волн и затеряется в море. И сколько ни кричи, никто тебя не услышит. Конечно, дайвер сразу не утонет в своем гидрокостюме, но даже если он сутки продержится на воде, он может умереть от переохлаждения или, что еще страшнее, его могут сожрать акулы.

Поэтому якорь-кошку Джузеппе прикрепил надежно к стойке боевой рубки, обмотав ее цепью в несколько оборотов, после чего достал из сумки пенопластовый стаканчик и выпустил его на поверхность. Как только оставшиеся на борту дайверы заметили всплывший стаканчик, они убрали слабину якорного каната, намотав его на брашпиль[8]. Теперь их дайверское судно стояло на мертвой привязи с лежащей на дне субмариной.

Во второй половине дня, когда Вальтер с Джулией восстановили свои силы, к подлодке нырнули все, кроме Джузеппе. Проведя на глубине около двадцати минут, они потом целый час потратили на всплытие с декомпрессией. Поскольку никто из них запасных баллонов с собой не взял, за эти двадцать минут они смогли найти на подлодке только фарфоровые тарелки. Эта находка вызвала у них такой восторг, как если бы они нашли сундук с сокровищами, до которого пока не добрались.

Вечером, когда вся их команда изрядно напилась, бурно отметив свои первые успехи, Джузеппе стал свидетелем ссоры Вальтера и Курта, едва не переросшей в драку, но из-за чего произошла эта ссора, он так и не понял, поскольку те ругались на своем немецком языке, а Джузеппе знал только итальянский и английский, ну и родной сицилийский, само собой.

Причина разногласий между Вальтером и Куртом выяснилась уже на следующий день. Курт заявил перед очередным погружением, что, по его мнению, кто первым найдет клад и поднимет его на поверхность, тот и должен решать, как этим кладом распорядиться. Ганс был с Куртом полностью солидарен, и плевать они хотели на Вальтера с Джулией, тщетно пытавшихся воззвать к совести этих нарушителей конвенции. Джузеппе был на стороне Вальтера с Джулией, но Курт заявил ему, что его мнения никто не спрашивает. Мол, его наняли как владельца судна, которое они зафрахтовали на две недели, вот пусть он и занимается своим судном и не лезет в их дела. Поскольку возразить на это Джузеппе было нечего, он в их споры больше не вмешивался.

С этого момента их некогда дружная команда разделилась на две соревнующиеся между собой группы — Ганс с Куртом против Вальтера с Джулией. Поскольку каждый из них хотел первым найти клад и спешил обогнать конкурента, они поднимали внутри субмарины такую муть, что рисковали остаться в ней навсегда, так и не найдя выхода. Джузеппе понимал, чем чреваты такие подводные гонки, но немецкие дайверы были его клиентами, и по условиям контракта в его обязанности входило только доставить их к месту кораблекрушения. За их безопасность под водой он ответственности не нес. Все они имели сертификаты дайверов, дававшие им право погружаться на затонувшие объекты без инструктора. Но Джузеппе и предположить не мог, что двое из них, Вальтер и Джулия, умрут на палубе его судна. Спасти их могла только рекомпрессионная камера, которой у Джузеппе не было.