— Тебе идет, когда ты дуешься, милочка, — выдохнул он, обнимая ее за талию.

Нижняя губа Эмили задрожала под откровенно страстным взглядом мужа.

— Эдгар, пожалуйста! — умоляюще произнесла она, пытаясь оттолкнуть его.

— Перестань ерзать! — приказал он, прижимая ее к себе.

Эмили не рискнула возражать и позволила его руке остаться на талии. Так они сидели молча, потягивая бренди. Прохладный, напоенный ароматом цветов ветерок вливался в открытые окна. Ей стало уютно сидеть с Эдгаром рядом, бренди согревало, наплывала дрема. Но вдруг она щекой коснулась грубой шерсти его сюртука и резко выпрямилась.

Эдгар взял из ее руки опустевший бокал.

— Ты выпила достаточно, — мягко сказал он. — Ты и правда устала, не так ли, дорогая?

И повел ее из гостиной к лестнице. Эмили чуть не споткнулась на первой ступеньке, Эдгар подхватил ее на руки, а она была слишком сонная, чтобы протестовать.

— Ты придешь в мою постель сегодня ночью, Эмили? — хрипло спросил он, щекоча усами ее ухо.

Она замерла на его руках и с вызовом шепнула, глядя на Эдгара сквозь полуопущенные веки:

— Нет!

Он вздохнул и отнес Эмили в ее комнату.

Холли испуганно вскочила со стула. Эдгар с тоской перевел взгляд с раскрасневшегося лица жены на ее прозрачную белую ночную сорочку, разложенную на кровати, и крепко поцеловал Эмили в губы.

— Уложи миссис Эшленд в постель, — приказал он и ушел.

17 марта 1841 года

Эмили проснулась в темноте от того, что чьи-то сильные руки приподняли ее с постели.

— Что вы делаете? — возмутилась она, узнав в лунном свете Эдгара.

Крепко прижав ее к себе, он вышел на залитую серебряным светом веранду.

— А как ты считаешь, что я делаю, дорогая? — мягко спросил он. — Я несу тебя к себе в постель, чтобы раздеть и заняться с тобой любовью.

Он пересек пятно лунного света, подошел к кровати и положил ее на прохладные простыни.

В голове у Эмили по-прежнему плавал туман после сна и бренди, но она запротестовала:

— Вы же обещали! Когда я буду готова!

Ее муж без улыбки развязывал пояс своего черного бархатного халата.

— Я решил, что ты уже готова.

— Нет! — вскрикнула она, пытаясь встать.

Взгляд ее глаз стал безумным при виде обнаженного Эдгара. Не успела Эмили спустить ноги с кровати, как Эдгар схватил ее за плечи.

— Лежи смирно! — хриплым голосом приказал он, опускаясь на нее сверху.

Несмотря на страх и злость, ее охватила дрожь, когда она почувствовала сквозь тонкий батист ночной сорочки его горячее сильное тело.

— Вы… вы обещали! — слабым голосом повторила она. Эдгар нахмурился, глядя на нее с мрачной решимостью.

Сильные руки сжимали ее так крепко, что всякое сопротивление было бессмысленно.

— Твоя наивность меня изумляет. Ты ведь не надеялась, что я буду играть в монаха, давшего обет безбрачия. Кроме того, наша маленькая сделка была с самого начала аннулирована, так как ты дала согласие уже после того, как часы перестали бить.

— Но это же нечестно!

— Нечестно и незаконно — жене отказывать мужу в своих услугах, — мгновенно возразил он.

Эдгар уткнулся лицом ей в шею. Эмили попыталась оттолкнуть его, но он бормотал:

— Как, по-твоему, я могу устоять, дорогая? Ты такая прелестная, такая сладкая.

И начал умело расстегивать пуговицы на ее сорочке.

— Нет! Нет! — протестовала Эмили, колотя в его грудь кулачками.

В черных глазах над ней вспыхнуло раздражение.

— Тихо! — приказал Эдгар и накрыл ее рот своими губами.

Его руки пригвоздили ее к постели. Эмили пыталась сохранить над собой контроль, но бренди и всепобеждающее мужское начало Эдгара действовали неотвратимо. Наконец ей удалось прервать его поцелуй.

— Нет, отпустите меня!

— Ни за что! — прорычал он, приподняв подол ее сорочки. Руки Эдгара уверенно заскользили по ее обнаженному телу и задрали сорочку к самой шее. Его твердые пальцы сжали девичьи запястья, а темные глаза жадно впитывали прелесть ее нагого тела. В глазах Эмили закипели слезы унижения и бессилия.

Его тело было горячим и сильным, жесткие волоски щекотали нежную кожу, но самым провоцирующим была его твердая, увеличившаяся мужская плоть, которая прижималась к животу Эмили, отчего все в глубине у нее предательски задрожало от желания получить удовлетворение.

— Я мечтал об этом мгновении с тех пор, как впервые увидел тебя, Эмили. Ты ведь знаешь, что я овладею тобой сейчас! Неужели надо превращать такое прекрасное событие в нечто уродливое?

— Будь ты проклят! — прошипела в ответ Эмили, раздираемая противоречивыми чувствами.

Она ненавидела этого человека, понимая, что ее полное поражение неизбежно!

Наверное, он заметил в ее глазах борьбу со страстным томлением, так как торжествующе улыбнулся и нежно поцеловал Эмили; его язык раздвинул припухшие губы и смело проник в рот, исторгнув стон.

Эдгар был неумолим и целовал непрестанно, пока наконец она не начала таять, прижимаясь к нему и почти рыдая от этой сладкой пытки.

— Пусть это произойдет, любимая, — настойчиво произнес Эдгар.

Но это уже происходило! От его поцелуев кружилась голова, и Эмили, не сознавая того, что делает, стала отвечать на них. И уже не протестовала, когда губы Эдгара скользнули к ее груди. Движения его языка вызвали такое возбуждение, о котором она никогда и не подозревала. Но когда большая горячая ладонь легла на ее лоно, Эмили инстинктивно сжалась.

— Не надо, дорогая, — предостерегающе произнес он. Эдгар не принуждал ее силой; он облокотился на локоть рядом с ней и кончиками пальцев стал описывать окружности по ее гладким, нагим бедрам, неумолимо двигаясь к запретному месту между ними. Эмили прерывисто дышала под невыносимо возбуждающими прикосновениями, а его глаза, ставшие теперь почти черными от страсти, пожирали каждый дюйм ее шелковистого тела. И она тоже не могла оторвать взгляда от его мускулистого смуглого торса. Когда в конце концов рука Эдгара скользнула между ее ног, у нее вырвалось рыдание:

— О Боже! — И Эмили отдалась на его волю…

Его пальцы иногда причиняли боль, но такую сладкую боль! Она простонала его имя.

Он потянул ее ладонь к своей восставшей плоти. Но Эмили отняла руку, не уверенная в себе.

— Не бойся, дорогая! Вот, милая, почувствуй, как сильно я тебя хочу.

От этих слов все ее тело пронзила дрожь желания. Она повиновалась, и Эдгар застонал от ее робкого прикосновения.