– Обстоятельства, – пожал плечами Гийом.

Прислушавшись, девушка поняла, что хрипотца в его голосе неестественного происхождения – Шарлотта ясно расслышала тяжелое дыхание и другие признаки надвигающейся болезни. Даже начальник полиции уязвим для простуды.

– Полагаю, лучше разбудить Элизу.

Теснее запахнув халат, девушка решительно развернулась.

– Зачем? – полетел вслед вопрос Гийома.

– Чтобы приготовить вам горячее питье.

– Я в нем не нуждаюсь, – грубо, скорее, чтобы пресечь любые попытки заботы, нежели оскорбить, отрезал господин Бош.

– Как пожелаете, месье, – невозмутимо ответила Шарлотта. – После не жалуйтесь.

Она не собиралась спорить, изображать наседку. Гийом взрослый человек, а не ребенок, сам позаботиться о собственном здоровье. И девушка с чистой совестью отправилась за своим молоком, она надеялась, последним за сегодняшнюю ночь. Плита разгоралась неспешно, Шарлотта успела задремать, когда, наконец, на кромке ковша появилась пенка. Осторожно сдвинув ее, девушка перелила молоко в кружку и выпила. Зевота подтвердила, больше на кухню спускаться не придется. Однако спокойно провести оставшиеся до рассвета часы ей не дали.

– Шарлотта?

Девушка вздрогнула и обернулась на тихий надсадный голос. На пороге кухни стоял Гийом. Он переоделся в домашний костюм, но выглядел столь же плачевно. Неужели не стал будить Ларри ради горячей ванны? По дому гуляли сквозняки, в комнатах не жарко, не стоит ложиться с мокрой головой.

– Шарлотта, – тем же скрипучим голосом повторил господин Бош и сконфуженно продолжил: – Похоже, мне понадобится ваша помощь.

– Почему именно моя, месье? Полагаю, ваш…

Гийом оборвал ее взмахом руки и устало, словно старик, опустился на ближайший табурет. У него блестели глаза – еще один признак болезни, руки подрагивали от начинавшегося озноба.

– Только вы. Девушка с прошлым умеет хранить тайны, – усмехнулся господин Бош.

Шарлотта понятливо кивнула. Ей надлежит забыть, когда вернулся хозяин и как выглядел.

– Ложитесь, месье, я скоро приду.

Гийом удивленно вскинул брови. Похоже, он ожидал иной помощи. Так и есть:

– Достаточно приготовить мне какого-нибудь питья.

– При горячке? Нет уж, – подбоченилась девушка, – если вы обратились ко мне, следуйте моим правилам. Провинциальные рецепты лечат не хуже врачей, а моя прабабушка и вовсе слыла колдуньей.

– Странно, что шевалье Гадар связался с девицей с подобной родословной! – рассмеялся Гийом и тут же зашелся приступом надрывного сухого кашля.

– В постель, месье! – скомандовала Шарлотта. – Будьте покойны, мы победим последствия ночного купания. Право, не знаю, зачем вы полезли в воду! – пробормотала она и поставила чайник на плиту.

– Доставал тело.

Лаконичный ответ прозвучал ударом бича. Рука с чайником медленно опустилась. В воздухе повисло осязаемое напряжение. Девушка жаждала пояснений, и они последовали.

– Женское, очередную жертву.

– Но почему вы? Неужели в полиции уволили всех инспекторов?

Чайник благополучно опустился на плиту, хотя Шарлота предпочла бы, чтобы упоминание маньяка не прозвучало. Теперь ночь перестала быть уютной, превратилась в лабиринт смертельных опасностей. А девушка словно одна в доме, потенциальная жертва.

– Были причины. Позвольте оставить их при себе, мадемуазель, хватит того, что я позволил ставить над собой эксперименты.

Шарлотта возмущенно фыркнула. Сам пришел, еще и одолжение делает!

– Можно обойтись без них, а завтра позвать врача.

Аргумент оказался весомым, Гийом принял правила игры. Однако, как всякий мужчина, он категорично отказывался признать себя больным. Надсадный кашель – так, ерунда, само пройдет. Шарлотта не возражала: она слушала вполуха, занятая приготовлением лекарства. Девушка не соврала, ее прабабка действительно лечила многие болезни и передала часть знаний дочери. Они хранились в толстой тетради, исписанной большим округлым почерком. Шарлотта тоже ее читала: потенциальная невеста в провинции обязана уметь вести хозяйством, в том числе, лечить мужа от незамысловатых хворей. Девушка надеялась, память не подведет, и она ничего не перепутает.

– Вам идут распущенные волосы.

Увлеченная работой, Шарлотта успела забыть о присутствии Гийома. Ей казалось, он ушел, а хозяин сидел на прежнем месте и пристально наблюдал за ней.

– Спасибо, месье. Поднимайтесь, я скоро, – как можно мягче произнесла она.

– И не боитесь? – усмехнулся Гийом и действительно поднялся.

– Бояться надлежало прежде, теперь моя репутация загублена. Но я доверяю месье и не думаю о нем дурно.

Хотя, может, и следовало после нежданного комплимента. Они вдвоем, одни посреди ночи – именно так начиналось большинство историй грехопадения.

– Напрасно. – Ответ, вернее, его тон, горький, с привкусом давней боли, удивил. – Обо мне надлежит думать дурно.

Гийом ушел. Некоторое время Шарлотта еще слышала кашель хозяина. Господин Бош всеми силами старался его заглушить, чтобы не разбудить слуг, получались странные судорожные звуки.

Помешивая нехитрые ингредиенты, девушка размышляла над словами Гийома. Зачем он так о себе и что имел в виду? Дом на улице Шиповника весь пропитался тайнами, сама судьба привела сюда девушку – деньги к деньгам, секрет к секрету.

Вопреки опасениям, никто не остановил Шарлотту, не пристал с расспросами, и она благополучно отнесла наверх поднос с отваром и припарками. Завтра девушка прогуляется до аптечной лавки и докупит необходимые средства. Уже у самой двери хозяйской спальни экономку накрыло удушливое волнение. Гийом прав, ей следовало задуматься, куда она идет. Одна, ночью, к мужчине! «Он болен, – уняла предрассудки Шарлотта. – И если Мишель непорядочен, воспользовался бы любой ситуацией, чтобы удовлетворить инстинкты, господин Бош не такой». Очередное воспоминание о былом поклоннике, а ныне враге напомнило о письме Анриетты. Кажется, девушка придумала, какую плату взять за лечение.

Кое-как удерживая поднос одной рукой, Шарлотта постучала.

– Войдите!

Дверь распахнулась, и на пороге возник темный силуэт Гийома. Он погрузился в любимый мрак, оставив только ночник на прикроватном столике. Пламя робко трепетало, готовое в любую минуту погаснуть. Господин Бош хотел забрать поднос, но девушка качнула головой.

– Напрасно, вы можете упасть.

– А вы – уронить плоды моих трудов, – Шарлотта не привыкла тушеваться.

Даже теперь, когда болезнь медленно, но верно завоевывала тело, наливала его тяжестью жара, Гийом двигался поразительно легко, плавно, будто скользил во тьме. Он подошел к кровати и опустился на нее.