Точно.

Предназначен.

Принесен в жертву. Это ощущение Стас отметил, но решил не рассказывать о нем майору. Поскольку сам ни в чем не был уверен. А еще потому, что майор темнит, а это неправильно. Но ощущение было поганое – кто-то собирал души и приносил их в дар чему-то огромному, темному и очень чужому. Ваня потом расскажет точнее все, что увидел да почуял.

– Нет. Увы, но за исключением того, что убийство явно совершено с применением особых сил, сиречь колдовства или же чародейства, я сказать ничего не могу.

– Жаль. А я на вас, признаться, рассчитывал, – досадливо закусил губу майор.

– Да мы, если честно, и сами надеялись быстро разобраться, – заявил Иван, – снаружи выглядело все очень многообещающе. Кстати, а из дома пропало что-нибудь? – спросил он. – На ваш взгляд? Коробку, например, которую мы купцу приволокли, кто-нибудь видел? Я вот – нет.

– И я – нет, – задумчиво покачиваясь с пятки на носок, проговорил майор. – Значит, искать будем.

Закашлявшись, он вышел, чтобы отдать распоряжение, а Стас с Иваном подошли к столу.

Мертвец сидел, откинувшись на спинку, вцепившись руками в подлокотники, словно собирался встать и в этот момент его приморозило. Иней покрывал лицо, серебристым пухом лежал на дорогой ткани мундира, и, протянув руку, Стас почувствовал, как покалывает морозом кончики пальцев.

– Чуешь, или мне блазнится? – спросил он друга.

Вязальщик тихо, словно большой кот, ходил вокруг кресла, подрагивая ноздрями, словно обнюхивая воздух.

– Не блазнится. Тут смердит так, что любой почует, – тихо ответил он, наклоняясь к затылку покойника.

– Что чувствуете? – спросил Владимир, подходя ближе.

Иван не удостоил его ответом, продолжая водить над телом своей щегольской тростью. Затем, словно очнувшись, глянул на инока.

– А скажите-ка мне, молодой человек, нас вы зачем притащили? Что, у Особого приказа ведунов нет?.. Вот только не надо мне говорить о том, что это все бесовское, – предупреждающе поднял он руку. – Я, в отличие от Стаса, в порубежниках не служил, но что и как делается, знаю хорошо.

– Да я и не думал, – впервые улыбнулся Владимир, оглядываясь на товарища. – Отчего же не привлекли?

– Оп-па, вот и приплыли, – прокомментировал Стас, переглянувшись с напарником. – Ну ладно, я – отставной скорохват, но Ваня-то чует такое, что мало кому дано, так и он не сразу опознал. Закрывает вас кто или все же оберегами не брезгуете?

Иноки сохраняли все ту же бесстрастность.

– По-разному бывает, – помедлив, ответил Владимир.

Товарищ его, Григорий, вообще промолчал. Он казался на редкость немногословным. Задумчиво бродил по комнате, время от времени прикасаясь к стенам, углам столов, мелким безделушкам, стоявшим на открытых полках.

Некоторое время он маячил призраком за их спинами, затем неожиданно подал голос:

– Вот там было что-то. Сейчас нет. – Рукой в тонкой кожаной перчатке с серебряными вставками он указал на низенький столик на гнутых ножках в виде львиных лап.

Иван бросил через плечо:

– Я знаю. А еще там, как возле трупа, мороз. Подойди да сравни.

Инок так и сделал, после чего молча кивнул и вернулся к напарнику.

– А теперь давайте-ка на воздух выйдем, – подытожил Иван, – а то здесь больно неуютно. Во дворе поговорим.

Казалось, прошло столько времени, что должна была бы уже сгуститься вечерняя тьма. Однако вовсю светило солнце, доносился с улицы ребячий гомон и сладко пахло снегом.

Остро глянув на иноков, Стас спросил:

– Почему майору не сказали о том, что покойника не просто убили?

Неожиданно отозвался молчаливый Григорий:

– А вы отчего промолчали?

Стас крякнул.

– Уел. Вроде как. Но я теперь о вас много нового знаю. К примеру, что полиции вы в этом деле не доверяете и будете свое расследование вести. Так?

Иноки молчали – воздухом дышали.

– Вот и ладненько. – Взяв Стаса под руку, Иван потащил его к сбившимся в плотную кучу порубежникам и полицейским. – Идем. С господином майором переговорим да подумаем, как нам пользу родной полиции принести.

Впрочем, остановился Иван в нескольких шагах от полицейских и дождался, когда к ним подойдет Хацкий. Глянул на кашляющего майора и коротко спросил:

– А все-таки купец-то где?

Майор еще сильнее закашлялся, снова полез за платком. Ведуны и иноки равнодушно молчали. Ждали.

– Нет его.

– Как это – нет? – с интересом спросил Стас. – Ладно, здесь нет. А где он тогда есть?

– Никто пока не знает, – пожал плечами Хацкий, – в известных адресах не объявлялся, знакомых агенты обошли, нет его, не показывался. Такая вот загадка, господа.

– А Акимыча, приказчика его, спрашивали?

– И Акимыча этого тоже нет, – сбиваясь на хрип, ответил Хацкий. – Ни здесь нет, ни дома тоже нет, что любопытно. Первым делом за ним послал, как только прибыли да поняли, что в число убитых он не входит.

– Интересно, – почесал в затылке Стас, – а нам вы об этом когда сказать собирались, господин майор?

Хацкий предпочел сделать вид, что не услышал вопроса. Коротко поклонившись, он вернулся к сослуживцам.

– Что, парни, интересно девки пляшут? По четыре бабы в ряд! – подмигнул инокам Иван и, хлопнув друга по плечу, скомандовал: – Идем, идем. Пора покинуть эту юдоль скорби.

И только выйдя за ворота, спросил друга:

– Ты узнал тех двоих, с которыми Хацкий беседовал?

Стас кивнул:

– Конечно. Они вчера стрелка вязали.

– Вот-вот. Иноки не верят полиции, порубежники не доверяют вообще никому, Хацкий ведет какую-то свою игру. Если раньше это дело просто дурно пахло, то теперь откровенно воняет.

Не доверяя ни полиции, ни Особому приказу, напарники сами дотопали до Акимычева домишки, что прятался среди брошенных каменных громадин старых многоэтажек. Походили, похрустели снегом, чтоб соседей не напугать, покричали через заборы. Никто ничего не знал, не видел, не слышал.

После смерти жены бездетный Акимыч жил бобылем, с соседями лясы особо не точил, так что, когда он в последний раз появлялся дома, никто не знал.

Дом стоял выстуженный, но это был обычный холод нетопленого жилища, без той мертвящей стужи, что оставила свой след в доме Столярова. Пыли не было, вещи – в строгом порядке, каждая на своем месте. Друзья постояли, осторожно прошлись – Иван еще и верхним чутьем пощупал, переглянулись – нет, ничего необычного. Просто вышел человек и пока не вернулся. И той безнадеги, что ощущалась в жилище пропавшего Стеклянного деда, тоже не чувствовалось. Это было и не хорошо и не плохо – худое с приказчиком могло произойти, но где-то в другом месте. Конечно, настораживало, что пропал он одновременно с купцом и его семьей. Но – в доме никаких зацепок, значит, надо идти дальше.