— Не знаю. Мне все равно.

Мы паркуемся перед магазином скобяных изделий, и он выскакивает, не дожидаясь меня и моей десятисекундной задержки из-за того, что моя голова застряла в детективном режиме.

— Подожди!

Он не ждет.

Я преследую его по магазину в течение десяти минут. Он быстр и точен в своих покупках. Его нехватка терпения для просмотра не должна меня удивлять. Меня завораживает его сосредоточенность, когда он загружает свою тележку бумажными пакетами с гвоздями, шурупами, шпатлевкой, большим рулоном бумаги и другими случайными вещами.

— Мне нравится вот это. — Взяв с витрины ветряную мельницу, я дую на нее, пока мы стоим в очереди. — Когда я была младше, нам пришлось спешно покинуть наш дом, потому что… — Я бросаю взгляд на Тео и гримасничаю: — Скажем так, по веским причинам. В общем, папа сказал мне, что я могу взять с собой одну игрушку. Я взяла лишь эту красную с серебряными вставками ветряную мельницу, которую я украла… — Я снова поднимаю на него взгляд.

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Меня зовут Скарлет Стоун, я ворую случайные вещи и подкладываю их в блестящие рюкзаки злобных девчонок, а потом заявляю на них как на воров, чтобы у них были неприятности. Карма — моя религия.

Я прочищаю горло.

— Я одолжила ее у Пайпер, девочки, которая смеялась надо мной в школе. У меня были гораздо более дорогие варианты, но я выбрала ветряную мельницу. — Я снова дую на нее и улыбаюсь.

— Вертушка. — Тео загружает все на конвейерную ленту на кассе.

— Прости? — я кладу ветряную мельницу обратно в ее картонную упаковку и протискиваюсь мимо него, чтобы подождать в конце кассы.

— Это вертушка, а не ветряная мельница.

— Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «вертушка». — Я скрещиваю руки на груди.

— Конечно, не знаешь. — Он качает головой.

— Ты смеешься надо мной.

Он ухмыляется.

После того, как кассир сканирует последний товар, Тео протягивает руку, берет «вертушку» и сам проводит его мимо сканера. Он протягивает ее мне, как красивый бутон розы. Без каких-либо эмоций.

Я таращусь на коробочку, потом на него, несколько секунд, прежде чем моя ухмылка побеждает, и я забираю подарок.

— Спасибо.

Он рассматривает меня с напряженной бровью и глазами, которые медленно путешествуют по моему телу и возвращаются обратно, чтобы встретиться с моим взглядом. Это не сексуальность, это замешательство, конфликт, возможно, даже удивление. На мгновение, настолько короткое, что я не могу полностью осознать его смысл, мне кажется, что он видит мою правду. Я могу заплакать, потому что это… Я вдыхаю дрожащий воздух… он не должен видеть. Он кивает один раз и проводит своей кредитной картой.

Мои руки сжимаются в кулаки. У меня не было желания грызть ногти с тех пор, как я попрощалась с Оскаром, но Тео может сломать меня прежде, чем я получу шанс отпустить себя.

Я прочищаю горло.

— Тебе не следует пользоваться кредитными картами. Они небезопасны.

Он смотрит на меня, пока я дую на свою ветряную мельницу.

— Наша система безопасна, мэм. Могу вас заверить, — говорит кассир.

Не отрывая взгляда от пресловутого «красивого бутона розы», я качаю головой.

— Это не так. Если бы у меня был ноутбук, я могла бы найти все номера кредитных карт, которые были проведены именно через этот аппарат за последние тридцать дней.

— Вы можете загрузить свои пиломатериалы на заднем дворе, просто покажите им квитанцию. — Кассир протягивает Тео квитанцию, затем бросает на меня грозный взгляд, как будто я сказала что-то не то.

— Что? — говорю я, пока Тео продолжает внимательно рассматривать меня, пока мы идем к грузовику. — Наличные. Плати наличными, Теодор. Это безопаснее всего, если только ты не держишь свой бумажник там, где кто-то может залезть тебе в карман.

— Я почувствую, как кто-то сует свою гребаную руку в мой карман. — Он садится в грузовик.

Я открываю свою дверь и бросаю ему его же бумажник, когда залезаю внутрь.

— Не уверена, что ты что-то почувствуешь.

Он наклоняется в сторону и ощупывает свой задний карман, как будто есть какие-то сомнения в том, что я своровала его бумажник.

— Чертова воровка, — бормочет он, пока мы едем на задний двор, чтобы забрать его пиломатериалы.

— Бывшая воровка. — Я ухмыляюсь, держа свою ветряную мельницу в открытом окне.

Хороший день. Зачеркните это. Отличный день. Тео загружает тяжелые пиломатериалы в кузов своего грузовика — это визуальное наслаждение. Я прислоняюсь к борту его грузовика. Моя ветряная мельница отходит на второй план перед мускулами Тео. Мои внутренности теплеют, когда я мысленно возвращаюсь к ощущению его твердого, обнаженного тела, прижатого к моему.

Человеческое прикосновение — кислород для души.

— У тебя слюни.

Я вытираю рот, но там ничего нет. Тео хихикает.

Смех — музыка для души.

— Наглый ублюдок. — Я бросаю на него взгляд, но моя ухмылка не придает этому особого значения.

Я молча благодарю создателя моей вселенной за то, что он позволил мне увидеть жизнь в замедленной съемке, чтобы я могла оценить моменты, которые столько лет проходили мимо меня.

Он продолжает загружать все подряд, изредка бросая на меня взгляд, от которого учащается мой пульс. Я совсем его не знаю, но невозможно так долго жить в одном помещении с кем-то и не чувствовать необъяснимой привязанности к нему. Знакомство через осмос совместного проживания — я называю это реальной вещью.

— Муравей-листорез может переносить вес своего тела в пятьдесят раз больше. Это все равно, что ты или я несем над головой небольшой автомобиль. Разве это не удивительно? Ну, я могу представить, что ты сможешь это сделать. Я… не очень.

— Залезай. — Он поднимает подол своей грязной рубашки и вытирает пот со лба. — У тебя опять слюни.

Мой взгляд перескакивает с его мышц пресса на его глаза.

— Ты опять ведешь себя как задница. — Я ухмыляюсь, и он тоже. Я никогда не видела так много его зубов одновременно. Теодор Рид действительно красивый мужчина.

Стоп.

Поглазеть.

Поблагодарить.

Отпустить…

***

— Что ты украла? — Тео нарушает молчание, когда мы пересекаем мост на остров Тайби.

— Я ничего не крала. Ты купил ветряную мельницу.

Он качает головой.

— В Лондоне.

— О. То и другое. Ничего слишком захватывающего. В основном деньги.

— Так ты богата?

Я хихикаю.

— Нет. Я не крала их для себя. Ну, я оставляла себе небольшой процент, чтобы оплачивать аренду и еду, но это была скорее плата за проделанную работу. Достаточно много моих клиентов были бедными и