Добившись от Журавлёвой и Иванова обещания прибыть на торжественное мероприятие, Вовка вновь от всей души поблагодарил их. Он попрощался со ставшими ему очень дорогими за последние две недели людьми. Иван Иванович галантно предложил довезти Журавлёву, как он выразился, «хоть на край света». Приглашение было благосклонно принято. Едва «уазик» тронулся с места, Вовка со всех ног припустил домой.

С родителями Вовка столкнулся у подъезда. Сергей Иванович решил закончить свой рабочий день пораньше. Так что в дополнение к традиционному семейному ужину получился ещё и семейный обед.

— К лошадке своей поедешь? — спросил Сергей Иванович.

— Угу, — с набитым ртом промычал Вовка.

— А ты не забыл, что у тебя завтра день рождения?

Вовка уставился на отца. «Однако, — подумал он, — я совсем закрутился. Придётся сегодня после визита к Ваське народ приглашать. А то получится день рождения типа „ты да я, да мы с тобой“».

— Спасибо, что напомнил, папа.

— Не за что, — усмехнулся отец.

Парень уже доел второе.

— Пап, мам, спасибо, я побежал.

Вовка надел куртку и выскочил на улицу, по дороге к остановке маршрутки купил три килограмма моркови.

«Надо с Васькой отметить событие», — улыбнулся он.

Добравшись до конюшни, он подошёл к Васькиному деннику и сначала не понял, что произошли некоторые изменения. А когда заметил, то гордо расправил плечи. На двери денника висела табличка:

Весна-02

Пол: Кобыла

Порода: Б/П

Масть: гнедая

Мать: Варна

Отец: Мальчик

Место рождения: Клуб «Веселая лошадка»

Владелец: Васильев B. C.

Вовка понял, зачем Журавлёва просила у него договор.

В конюшню заглянул Михалыч, а вслед за ним и Ирина Николаевна.

— Поздравляю, Володя! — Михалыч крепко пожал юноше руку. — Побольше бы нам таких ребят, глядишь, и поднимем конный спорт в стране.

— Ладно, Михалыч, не перехвали, — отозвалась Журавлёва. — Ты мне вот что скажи: Мальчик — это не тот ли самый, который лет пять назад сделал всех немцев по ста шестидесяти на этапе Кубка мира в Минске?

— Откуда ж мне знать, Николаевна? — ответил Михалыч. — Возьми-ка ты лучше кровь на анализ да отправь во ВНИИК. Если это тот Мальчик, то кобылку не в хоббики определять надо, а чтобы она молодёжь в призы вывозила. Вот оклемается лошадка окончательно, тогда прыжковые тесты и проведём. А ты параллельно с её родителем реши вопрос.

— Михалыч, ты как всегда. Сразу всё по полочкам разложил, кто куда бежит, кто что несёт.

— А то! Я ж начкон, мне по-другому нельзя.

Журавлёва повернулась к Вовке:

— Если анализы подтвердятся, то будем документы на Ваську переделывать. В этом случае она из бепешки автоматически превращается в ганновера.

Вовка смотрел в оба глаза и слушал в оба уха. Вот какая, оказывается, его Васька! Он даже не сомневался, что неизвестный ему знаменитый Мальчик и есть отец кобылы.

— Ирина Николаевна, Михалыч, я вас приглашаю завтра к себе на день рождения, — торжественно объявил Вовка.

Врач и начальник конюшни поблагодарили за приглашение, но твёрдого обещания не дали. Ирина Николаевна сказала, что если у неё будет вызов, то она приехать не сможет. Михалыч отшутился:

— Володя, я уже забыл, когда в город выбирался. С утра до вечера в клубе. Но за приглашение спасибо. С меня подарок.

— С меня, кстати, тоже, — добавила Журавлёва.

— Это с меня подарки, — возмутился Вовка. — Вы для меня столько сделали.

— С тебя банкет, — напомнила ветврач. Она попрощалась и вышла из конюшни. Михалыч уходить не торопился. Было видно, что он что-то ещё хочет сказать Вовке.

— Пошли на свежий воздух, — предложил Михалыч. — Разговор к тебе есть.

Тренер и юноша вышли и сели на скамейку рядом с конюшней.

— Скажи-ка мне, Володя, что у тебя с Мариной произошло? — задал вопрос в лоб Михалыч.

— Ничего особенного.

— Это ты родителям будешь сказки рассказывать. Но не мне. Марина четвёртый день ходит сама не своя. Позавчера на тренировке ни за что ни про что накричала на лошадь. Я её сразу с кобылы ссадил и отправил на недельку из клуба. Лошадь не виновата в том, что у тебя на душе кошки скребут. Если очень хочется попсиховать, побейся головой об пустой денник, но лошадь не тронь. Это и тебя на будущее касается, кстати. А вчера, после того, как ты ушёл, я её около Васькиного денника увидел. Как ты думаешь, что она там делала?

— Не знаю, Ваську угощала.

— Ага, пальцем в небо. Плакала она.

— Плакала? — Вовка не поверил собственным ушам.

— Ну да, плакала. Не знаешь, как девчонка плачет, когда её обидит тот, в ком она души не чает?

— Михалыч, мне её отец весь расклад Марининой жизни чуть ли не до пенсии расписал, когда в больницу приходил. А Марина даже не удосужилась навестить. Значит, её этот расклад вполне устраивает.

— А ты пробовал выяснить, почему она в больницу не пришла?

— А чего там выяснять-то, всё и так ясно.

Михалыч поднялся со скамейки.

— Балбес ты, Вольдемар, как есть балбес. Мне, например, ничего не ясно, а я на этом свете почти втрое против тебя прожил. Если прав окажешься, сильно удивлюсь. Но прав окажусь я, можешь не сомневаться. Ты подумай над тем, что сейчас услышал. Крепко подумай. Всё, бывай, мне пора тренировку начинать. Можешь завтра к кобыле не приезжать, день рождения всё-таки. Я попрошу кого-нибудь из конюхов её в леваду выпустить на часок.

Михалыч пожал Вовке руку и пошёл в крытый манеж. Вовка ещё долго сидел на скамейке и думал о разговоре с Михалычем. Ничего так и не решив, он поднялся и направился к остановке маршрутки. Приехав домой, Вовка неторопливо и как-то неохотно принялся обзванивать друзей, машинально повторяя слова приглашения. Марине он так и не позвонил.

Утро следующего дня выдалось солнечным и тёплым. Вовка, потягиваясь, вышел в коридор. Тут его перехватили отец с матерью и стали тянуть за уши, приговаривая «расти большой». Вовка смиренно терпел процедуру поздравления, принятую в их семье, злорадно думая о том, что у отца скоро сорокапятилетний юбилей.

— Поздравляем тебя, сынок. — Мать расцеловала Вовку. — Большой ты стал совсем. Гостей-то много наприглашал?