— Вставай, молодость проспишь! — кричала она.

— На том свете отсыпаться будешь! Ты сколько у Васьки не был уже? Где справка из больницы? — строго спрашивал возникающий из ниоткуда Михалыч.

— Пожалеешь! Пожалеешь! — Журавлёву и Михалыча оттеснял огромный крокодил, постепенно превращаясь в Пилипчук.

Парень просыпался в холодном поту и снова проваливался в забытьё, успокаивая себя, что это только сон.

Потом стало немного легче. Кошмары перестали преследовать Вовку. Но пришла боль, потому что снотворное врачи давать перестали, а обезболивающее действовало некруглые сутки. На пятый день Вовка сам попытался встать с постели. В итоге ему это удалось. Сделав десяток шагов, юноша еле успел вернуться обратно на койку, чтобы не упасть прямо на пол.

Пришли отец с матерью. У Нины Александровны глаза были красными, веки опухли. Отец был суров и невозмутим. Родители сели по обе стороны Вовкиной кровати.

— Володенька, если бы ты знал, как ты нас напугал. Мы на часы смотрим — поздно уже, а тебя всё нет. Тут Марина позвонила, плачет. Мы поняли только, что случилась беда, а девушка с тобой в сквере около дома.

Пока одевались, уже и милиция, и скорая приехала. — Вовкина мама заплакала.

— Нина, прекрати, — строго сказал отец. — Володя, неужели стоило ввязываться до такой степени в эту историю? Ведь и убить могли.

— Стоило, папа. — Вовка улыбнулся. — Ты сам меня учил, что если не ты, то кто, кроме тебя?

— Выучил на свою голову, — нахмурился отец. — В общем, дело такое. Врач сказал, что ты легко отделался. Из серьёзных повреждений — два сломанных ребра и сотрясение мозга средней тяжести. Через два дня, если всё нормально будет, тебя выпишут домой. Там мы поговорим, как быть дальше.

— Папа, я всё равно буду спасать Ваську.

— Владимир, опять двадцать пять. Ты хочешь, чтобы мы поседели раньше времени? Пока милиция не найдёт этих негодяев, я тебе запрещаю лезть в это дело. В зеркало-то не смотрелся ещё?

— Нет.

— Так посмотри.

Мать протянула сыну свою пудреницу. Он взглянул в зеркальце и ужаснулся. На него смотрела чужая, худая и бледная физиономия с огромным жёлто-лиловым синяком под правым глазом, разбитыми губами и повязкой на лбу.

— Да, хорош, — резюмировал Вовка.

— И ты по-прежнему настаиваешь на своём?

— Пап, я тебе обещаю, мы с тобой об этом поговорим. Но не сейчас, хорошо?

— Вот это другое дело. А Марина — молодец. Она сразу поняла, когда ты ей позвонил и не отвечал, что с тобой что-то случилось. Ниночка, давай выкладывай этому борцу за справедливость свою кулинарию. А мы пойдём, сынок. Тебе отдыхать надо.

Отец пожал сыну руку, мать расцеловала Вовку в обе щёки, и родители ушли.

Но это был, как оказалось, не последний визит. Через час в палату зашёл невысокий мужчина в строгом сером костюме и направился к койке, на которой лежал Вовка.

— Васильев Владимир Сергеевич? — спросил мужчина.

— Да, это я. А вы кто?

— Следователь прокуратуры Волков Михаил Михайлович. — Мужчина достал из кармана удостоверение, раскрыл его и показал Вовке. — У меня к вам несколько вопросов. Первый: вы запомнили лица напавших на вас людей?

— Нет, было темно, и они, как мне показалось, специально старались стоять в тени.

— А номер машины вы помните?

— Не весь. Только первую букву К и две последние цифры номера — 66. Тёмно-зелёная «девятка».

— Совпадает, — отметил следователь. — Эта машина была угнана в тот вечер со стоянки у пляжа и брошена в ту же ночь на просёлочной дороге. Продолжим разговор. Владимир, вы кого-нибудь подозреваете? Кто мог вас так жестоко избить?

Вовка машинально раскрыл рот, чтобы V рассказать следователю про угрозы Пилипчук, про предупреждение Лены, но вдруг передумал.

«А как же Васька? Ведь если я сейчас всё это расскажу, её наверняка заберут из клуба, как вещественное доказательство. Если милиция не сможет ничего предъявить этой Пилипчук и её громилам, то лошадь вообще вернут хозяйке». — Эти мысли вихрем пронеслись у Вовки в голове.

— Нет, я никого не подозреваю.

— У меня другая информация, Владимир Сергеевич. Ваша знакомая, Марина Измайлова, рассказала, что присутствовала при разговоре с некой Пилипчук Людмилой Георгиевной и что Пилипчук вам угрожала. Измайлова даже пояснила причину этих угроз.

«Ну спасибо тебе, Марина», — подумал Вовка. Вслух же сказал:

— Я не считаю, что это исполнение угроз Пилипчук. Парни были пьяные и просили у меня денег на водку. Надо было дать и спокойно пройти мимо. А я ответил им, что пить вредно, тем более за рулём. Их машину мы с Мариной ещё раньше видели, когда уезжали из конно-спортивного клуба. Они уже тогда выписывали кренделя на дороге и ехали без габаритов и ближнего света.

— Владимир Сергеевич, вы понимаете, что этим заявлением серьёзно осложняете задачу следствию?

— Да, понимаю. Но это правда.

— Хорошо, больше у меня вопросов к вам нет. Если вспомните что-нибудь, вот моя визитка.

Следователь заполнил протокол допроса потерпевшего, дал Вовке подписать его и попрощался.

Весь остаток дня Вовка чувствовал себя гораздо лучше. Он разгадал пять кроссвордов, посадил аккумулятор у мобильника, слушая радио и играя в тетрис, а также поведал свою историю попадания на больничную койку всем соседям по палате, выслушав в ответ пять чужих рассказов. Под вечер он сильно устал и быстро уснул.

Следующее утро началось с врачебного обхода. Главврач отделения, осмотрев Вовку, сказал:

— Ну-с, молодой человек, через пару дней на выход с вещами. На процедуры пожалуйте в свою поликлинику. Но перед выпиской прошу зайти ко мне.

Вовке настолько надоело валяться на койке, что он был готов отправиться домой сию секунду, поэтому очень обрадовался сообщению врача. Но настроение быстро испортилось. «Почему не пришла Марина?» — думал он.

В палату заглянула дежурная медсестра.

— Заходите, он не спит. — Пригласила она кого-то из коридора.

Вошёл отец Марины.

— Здравствуй, Володя.

— Добрый день, Николай Петрович. А где Марина?

— У неё очень срочное дело, она передавала тебе огромный привет.

— Спасибо, передайте ей тоже большой-большой привет.

— Обязательно передам.

Николай Петрович поёрзал на неудобном жёстком стуле и продолжил беседу.

— Володя, ты должен понимать, что вы с Мариной попали в очень неприятную историю из-за какой-то лошади. Я изначально согласился помочь, но даже не подозревал, насколько далеко это может зайти. Я Марину теперь никуда не отпускаю без охранника. Потому что не хочу услышать от милиционера или врача, что мою дочь изнасиловали какие-то мерзавцы. Ты и моя дочь заигрались, пора заканчивать эту игру. Надеюсь, что у тебя хватит для этого здравого смысла. Марине я уже всё объяснил.